Зацепить 13-го

— Ага. — Бросив нож, я положил на хлеб кружочки помидоров, добавил кусочки курятины и сложил пополам. — Ну, я больше не ослеплен. — Я откусил большой кусок от сэндвича, прожевал и добавил: — Теперь мне все отлично видно.

— Тебе нужна подружка, — заявил Гибси. — Это единственный способ отшить Беллу.

— Не нужна мне подружка, — возразил я. — Гибси, я слишком занят, у меня нет времени на девчонок, ты же знаешь.

— Даже на крошку Шаннон? — усмехнувшись, спросил он.

От ее имени у меня екнуло сердце.

Черт…

— Что я тебе о ней говорил? — раздраженно спросил я, бросив недоеденный сэндвич на тарелку. Аппетит пропал. — Что я тебе, твою мать, говорил тебе все последние два месяца?

— Дело не в словах, — с усмешкой ответил Гибси. — Дело в поступках.

— Не собираюсь в это влезать, — рявкнул я. — Сто раз уже говорил.

— Можешь повторить еще сто, — засмеялся Гибси. — И я тебе все равно не верю.

Господи Исусе!

— Тебе же нравится эта девчонка, — продолжал дразнить меня он. — Возможно, ты даже лю-у-у-у-у…

— Если я соглашусь поехать в «Служанки», ты прекратишь говорить об этом? — спросил я. Мне отчаянно хотелось оборвать этот поток, пока мой лучший друг не перешел в «режим Гибси» и не свел меня с ума. — Мы можем забыть про эту тему?

— Абсолютно, — ответил Гибси, энергично кивая.

— Отлично. — Я сокрушенно вздохнул и двинулся к двери. — Пойду сполоснусь.

— Хороший мальчик, — крикнул мне вслед Гибси. — Я вызову такси.

Я обернулся:

— Зачем? Я могу нас отвезти.

— Нет, не можешь, — возразил Гибси, держа телефон возле уха. — Мы едем нажраться. Оба.

Опустив плечи, я повернулся и поплелся в свою комнату.

Гребаный Гибси.

30. Мы справимся

Шаннон

— Шан, как лицо? — спросил Джоуи, когда я пришла на кухню в начале первого ночи.

Они с Ифой сидели за столом, перед каждым стояла кофейная кружка, и оба выглядели одинаково встревоженными.

— Боже… — пробормотал брат, увидев меня.

— Джо, я в порядке. — Желая его успокоить, я заставила себя улыбнуться. — Выглядит хуже, чем есть на самом деле.

Это было вранье.

Лицо меня добивало.

Все тело, каждый квадратный дюйм, было в агонии.

Я вся была в синяках с головы до ног.

К счастью, единственным заметным свидетельством вчерашнего вечера был небольшой фингал на скуле.

Напор отцовской ярости приняли на себя другие части моего тела.

Спасало то, что было холодно, и мешковатые треники и лонгсливы позволяли спрятать следы побоев.

Однако мое вранье ничуть не успокоило брата.

Он молча смотрел на меня, сокрушенный и подавленный.

— Шан, прости, пожалуйста, — хрипло произнес брат, опуская голову на руки. — Мне надо было остаться дома.

Вчера вечером Джоуи ходил с Ифой в кино, чему я была рада.

Интуиция мне подсказывала: останься он дома, кого-то пришлось бы выносить в мешке для трупов.

— Это не твоя вина, — резко ответила я брату. — В том, что случилось вчера, ты не виноват. Джоуи, ты имеешь право на личную жизнь.

— Тебе удалось уложить Шона? — грустно улыбаясь, спросила Ифа.

Я была ей благодарна за перемену темы.

— Наконец-то, — ответила я и тяжело вздохнула. — Тайг и Олли как легли, так мгновенно уснули. Но Шон… боже, ему еще нужна мама. — Я закинула за уши растрепанные пряди и оперлась на кухонный стол. — Он часами ревел без передышки. Так и заснул в слезах.

— Твари сраные! — процедил сквозь зубы Джоуи.

— Джоуи, не говори так, — упрекнула его Ифа.

— Чего не говорить, малышка? — запальчиво спросил он. — Правду? Но они оба такие. Пара безответственных мерзавцев.

— Она по-прежнему твоя мать, — печальным тоном напомнила ему Ифа.

— А она еще хуже, чем он, — ответил брат. — Оставила детей самих по себе. — Он сердито взъерошил свои светлые волосы. — Могла бы позвонить, поговорить с мальчишками, но нет, она в своем репертуаре: убегает и прячет голову в песок.

В отличие от Ифы, услышав слова брата, я не содрогнулась.

Пусть они звучали грубо, но в них не было ничего, кроме правды.

Девушка Джоуи была очень красивой: завидная фигура, длинные светлые волосы, прекрасное лицо, но сегодня она выглядела потрясенной.

Ифа любила моего брата, и я думала, что этим объяснялся ее испуг, то, что она постоянно гладила его по руке, стараясь успокоить.

— Давайте посмотрим, что у нас есть, — со вздохом сказал Джоуи.

Он достал из кармана джинсов бумажник, бросил на стол, выгреб всю мелочь из других карманов.

— Я получу деньги только в следующий четверг, — пробормотал он, разговаривая больше с собой, чем с нами. Выложив содержимое бумажника на стол, он стал считать. — Таким образом, у нас остается ровно… — Он сделал паузу, добавив к купюрам несколько монет. — Восемьдесят семь евро и тридцать центов на шесть дней.

— Это ведь хорошо, правда? — с наигранным оптимизмом спросила Ифа.

— Должно хватить, — уклончиво ответил брат.

— Сам знаешь: я бы помогла, если бы было чем, — смущенно сказала я, ощущая себя мертвым грузом на шее брата. — Но он не позволяет мне работать.

— Прекрати, — оборвал меня Джоуи. — И даже не вздумай себя винить.

Но я винила.

Я чувствовала себя ужасно виноватой.

Домашние неурядицы отчасти происходили и из-за меня.