Заттра 1

Распахнув дверь, мальчик направился в душевую, ведь только там он мог без угрызений совести и невыносимых споров вымыть руки. Девушка на редкость излюбленно распоряжалась чужим жилищем как своим собственным, к большой радости для себя, та не позволяла вольностей даже Русиме. Остановившись на рыхлом ковре, Ноаль взял с полки радио, попытавшись очистить волну от прокаженной ряби, вовсе выключил его. Прикрыв глаза, принюхался, тотчас поставив изделие на место, устремился к красной двери.

– Печеная картошка! – пробормотал он, вдыхая аромат парных специй. – Наверняка та с апельсиновым соком и вареной рыбой. – предположил не напрасно.

В это время дед чего – то бормотал у себя в комнате, а этажом выше отчетливо слышался опрометчивый гогот оскандаленной парочки въехавшей в квартиру с месяц назад.

Распахнув дверь, мальчик хлопнул ладонью по распределительной кнопке и тут же вздрогнул.

– Тафк. – раздался неожиданный треск, вслед чего на секунду вспыхнул необузданный поток разбросанных по сторонам искр.

Это был один из тех моментов, когда спокойствие, уверенность и привычку явно подминает сердобольная судьба, видимо тем самым одной из своих подручных участей та пытается пробудить сонные чувства, а наравне с тем, то означало, что в квартире одновременно были включены телевизор, свет, электрическая плитка, вентилятор и кто знает что еще.

– Лампочка испортилась! – произнес сочувственно Ноаль, стоя во мраке, и смотрясь в зеркало.

– Где? – спросил Русима, высунувшись из-за двери комнаты.

– Лампочки в бельевом шкафу. – вскрикнула Мития, кромсая зелень для салата.

Ассистентка была чересчур рассеянной, обладая противоречивыми качествами, та умудрялась браться за легкую работу и тотчас портить ее, после чего с той самой легкостью перекладывала ответственность на безутешные души гостеприимных хозяев квартиры. Одной из ее особенных причуд была отъевшаяся рассеянность, так расставляя предметы и вещи на свое небрежное усмотрение, то в спешке, Мития умудряется в мыльницу наложить соли, вымытые чашки убрать в морозильник, а печь что – либо в узкой хлебнице.

– Я их туда убрала второпях. – издала девушка, раскидывая специи по чуждым полкам.

Подойдя к зеркальному шкафу, мальчик раздвинул створки, привстал на носочки, ухватился за верхнюю полку, и негаданно ахнул, такое наблюдать, ему еще не доводилось.

– Они же использованные. – прошипел мальчик, ерзая бровями.

В течении лишь пары секунд безутешно лелеял чувство умеренного раздражения, по гримасе было понятно что разочарование напрочь исчерпало хрупкие границы вспыльчивой надменности.

Услышав в зале молчание, Мития тотчас насторожилась, вызнав в нем явные приливы скорого шторма, резво вооружилась отважным песнопением. Кстати говоря, и впрямь периодически в квартире возникали морские дрязги, так Русима довольствовался бойкими грозами, Мития жаловала шальной бриз, а Ноаль тешился сдержанными приливами. Так вот, девушка незамедлительно стала петь любимое многими дамами драматическое творение об отчаянном воспоминании – погибшей Жалетт, то, разумеется, не без напыщенного проникновения.

– У развалившихся башен проеду опять, вспомню время былое, но не смогу промолчать. – вскрикнула, прогремев тарелкой. – О, опустошенное бремя, мою боль не унять, вас повсюду ищу, родные где же вас отыскать. – гоготала, вновь и вновь. – Извожусь тем страданием, да так судьбу не понять. – признала, поджав губы. – То сберечь не смогла, увы, лишь себя обвиняю! – шибко взвыла и притихла.

– Я сейчас. – пробормотал Ноаль, задвинув зеркальные створки. – У Катонии лампочек одолжу. – добавил, направляясь к выходу.

– Дверь закрывай не мешкая. – издал Русима из комнаты. – В подъезде жуткий запах, он с утра обуздал этажи своей невыносимой навязчивостью. – выдал, черкая статью о Пафолусе.

Покинув квартиру, сразу же ощутил жуткое веяние плесени, к счастью квартира соседки всего в паре метров.

– Дан, дан, дан! – колотился мальчик в дверь, словно играл на барабане.

Морщась от ядовитого сквозняка, Ноаль усердно пытался сосредоточиться на чем угодно, лишь бы реже дышать.

На этаже размещены только 3 квартиры, в первой живет Микай Зилуфка, мужчина часто путешествует по городам, во второй старушка с репутацией знатока прытких уловок, а в третьей мы.

– Кто там? – поинтересовалась недовольная женщина из-за двери, отделанной бархатом. – Я вооружена грелкой! – пробормотала, громко чавкая и наблюдая за чужаком в гигантский дверной глазок.

Старушка собственно и не собиралась никому открывать, в это самое время по телевизору шел ее любимый сериал: ''Мэтта, я обожаю тебя!'', он был о непутевом муже и изобретательной жене, на ком собственно держалось все, от уборки до починки приборов, и их брака. На уме у старушки в ту секунду, было одно – быстренько укротить свое любопытство и приметно повредничать, а торопилась она потому что серия того сериала была предпоследней, пропустить даже мгновение для нее было в тягость.