Заттра 1

Уж не знаю из-за чего она себя так повела, может из-за того что мало спала, женщина спит всего пару часов, да и то после 3 часов утра, а может из-за страха больше не проснуться, о чем как-то с дедом обмолвилась.

Насчет всех сбережений, старушка строго придерживалась единственного правила – все самое ценное береги телом, наравне с тем, роскошь жизни – стереги душой, тая все-то от глаз бесспорных зевак, именно поэтому за десятки лет в неухоженной квартирке побывало не более 5 человек, из тех ее сестра, слесарь, почтальон, мальчик и его дед.

– Конверты с почтой возьмешь возле выхода, у зеркала за кораблем. – пробормотала Катония, выдворяя мальчика в коридор.

Пересчитав безделушки, посуду и остальное, дамочка убедилась, что все на своем месте, но ненароком вспомнив про сериал, который закончился пару минут назад, та решила бесцеремонно попрощаться с назойливым соседом, желая успеть досмотреть следующую комедийную постановку перетертых невзгодами лет.

– Золотые лампочки. – сказал мальчик торопясь к выходу.

– Ших, ших. – противно слышались навязчивые шероховато шмыгающие шаги за спиной. – Вон конверты. – вскрикнула женщина, указывая пальцем на груду развернутых писем, небрежно рассыпанных по всей полке.

Соседка была привередливой и более чем истерично, все чаще пыталась опередить любого, в каком либо сведении, приобретенном изделии, черной услужливости.

– Как там дед то? – с неохотой, но напущенной вежливостью поинтересовалась, подталкивая иссохшими руками мальчика к худому порогу. – Как здоровье? – осторожно продолжила спрашивать, приготовившись крепко вцепиться в металлическую ручку двери.

Соседка интересовалась не просто так, пару недель назад, та разорила последние крохи угрюмого здоровья, о чем впоследствии выла, неуклюжей зарядкой заставила его отступить. Женщина смолоду спорт не любила, а тут решила начать.

– Ему лучше. – отметил мальчик, минуя порог странной квартиры.

– А Пытка как поживает? – поинтересовалась более настойчиво.

По всей ее выдержке и смакующему облику можно было догадаться, что та ожидала услышать горемычные вести о злых несчастьях в жизни ассистентки, причем в грубых подробностях, и с яркой дословностью.

– Какая? – озадачился мальчик, весьма неестественно.

На вопросы женщина реагировала не совсем приятно для других, опасаясь двусмысленного использования сведений, по тому о многом умалчивала и частенько раскрепощенный настрой в умах их задающих, тушила наводящим бессовестным натиском. Все чаще Катония утешала свое самолюбие несовершенными желаниями, верой лишь других попрекала, а первородные чувства теперь терпеть не могла.

– Я про ту своенравную девку говорю, что у вас ошивалась. – прошипела свирепо, уличив того в неуступчивости.

На злонамеренный выпад, применил излюбленное спокойствие, ценя любое мгновение, что большинство так и жаждало подмять под угоду скользких утех.

– Да, я спросила о Нытии. – озлобленно ответила старушка, услыхав имя помощницы.

– Она нам еще помогает. – произнес тот, теребя в руках конверты. – О своих планах и новостях та скромно умалчивает, это и правильно. – выдал с осторожностью в голосе.

– Какая от нее помощь то? – озадачившись, женщина хлопнула дверь.

Вернувшись, первым делом выбросил хлопотные объявления в урну, именно те не заманчиво притаились в лиловых конвертах, что приходили из несуществующих ныне организаций, которые едва открывшись, тут же закрывались по непонятным причинам. После того, поменял в душевой лампочку, другую убрал в шкаф, помыв руки, последовал на заманчивый вкус печеной картошки, душистых пряностей, которые дед охотно выращивает на маленьком балконе, и вареной рыбы, ту, кстати, ем лишь пару раз в месяц, из-за сильного речного запаха. Рыба в городе считается главным продуктом, ведь остальные города только ею и питаются, их кормит наш Чумул, только тут водится улов с крупными видами, а на вкус и нрав не привередливыми.

В кухне тем временем сидят Мития, та сразу же встретила возвращение Ноаля с недовольством, и Русима, что сперва пил компот из кислицы, а уж после начинал ужинать. Любое осуждение или бренную мысль о себе, девушка чувствовала за дюжину метров, затаив подозрения, что впоследствии кипели негаданными страстями, та стала вести себя довольно таки предсказуемо, до безобразия грубо.

– Ты чего так долго? – спросила изумленно, в три тона.

Я ничего не ответил, лишь уселся возле двери, подвинул к себе тарелку, начерпал в нее грибной суп, и не торопясь начал ужинать.