Заучка для боксера

Пошлет — значит, так и быть, я ее все равно добьюсь когда-нибудь. Схожу, куда послала, вернусь и добьюсь.

И пошел на второй круг, снова выцеловывая узоры на ее теле, прикусил шею и ту же зализал укус, опускаясь ниже.

— Без рук, Малинка, как обещал, — хмыкнул между делом.

Ее щеки и лицо полыхали, покрывшись густым румянцем, а сама заучка сильно закусила нижнюю губу и снова зажмурилась.

А я аккуратно развел ее ножки в стороны, схватил за запястье, когда она попыталась прикрыться, наклонился и провел языком по истекающему влагой клитору. Малинка меня хотела. И пусть мозг сопротивлялся, а бабушкины тараканы объявили забастовку, ее тело голове уже не подчинялось.

Провел языком по клитору снизу вверх и поддел кончиком чувствительное местечко. Заучка вздрогнула и тихонько пискнула, не понимая пока своих ощущений. А я усилил нажим, скользя языком по кругу, задевая самый чувствительный участок.

Положил ладонь ей на грудь, слегка сдавил сосок между пальцами, ускоряя движение языка. Заучка вздрогнула и изогнулась в судорогах своего первого оргазма. Глухо застонала, машинально стискивая в ладонях мое запястье.

И обессиленно расслабилась на подушках, все еще не открывая глаз.

Я понимал ее чувства, поэтому, игнорируя то, что меня сейчас просто разорвет, прикрыл ее тонкой простыней и лег рядом, привлекая заучку к себе.

Целовал щеки, скулы и при этом шептал что-то успокаивающее и милое. И молился всем богам, чтобы она не испугалась и не сбежала сейчас.

Глава 30

Артур

Заучка не шевелилась в моих руках, сжавшись всем телом, и не открывала глаза. А меня уже разрывало на части. Я никогда не мог похвастаться выдержкой и завестись мог с пол-оборота. Во всем. На ринге и в жизни!

— Малинка, — позвал я.

Перевернул ее на спину, лег сверху и снова позвал:

— Заучка, щас на второй круг пойдем, если ты глазки не откроешь.

Она резко распахнула свои глазищи и посмотрела на меня. Покраснела, смутилась и попыталась просунуть руки так, чтобы они оказались между нашими телами.

А мне так приятно было голой грудью ее касаться, что ничего у нее не вышло.

— Ты как? — спросил, внимательно вглядываясь в ее лицо.

— Не знаю, — пискнула заучка.

— В смысле? — не понял я. — Приятно было? Было, не возражай. А вообще, Малинка, ты садистка! Самая настоящая кровожадная садистка.

А я мазохист. Идеальная, блин, пара.

— Я? — возмущенно ахнула заучка и даже забыла, что должна стесняться.

— Ты, — припечатал я. — Мне больно, а ты «не знаю».

— Где тебе больно? — не поняла она.

— Показать? — почти зарычал я.

И ни капли не стесняясь, чуть приподнялся, взял ее ладонь и положил себе на «волшебную палочку». Сжал зубы, потому что трение ее руки о «прямую» нервировало.

— Вот тут болит, Малинка, прям сил нет, — душевно признался я. — С первого дня, как ты на меня налетела тогда в коридоре, болит и не отпускает.

Малинка распахнула ротик и изумленно на меня посмотрела. А меня уже несло. Потому что она подо мной, без одежды, только что выгибалась в оргазме… Одни воспоминания так заводили, что в глазах темнело.

И это было намного хуже, чем когда она меня своим «слабительным» напоила. В разы. Потому что в тот раз она хотя бы одетая была.

Зажмурился и поцеловал ее, вторгаясь языком в рот, пытаясь показать, насколько мне хреново.

А Малинка не просто садистка, изощренная пытательница, которая, кажется, интуитивно знала, как вывести меня из равновесия. Потому что ее ладошка сильнее сжала основание члена. Меня подкинуло на месте, пах прострелила вспышка удовольствия, а не кончил я только на последних остатках силы воли.

И на этом все, мой предел был исчерпан.

Сменил точку опоры на левый локоть, опустил руку, накрыл ладошку Малинки своей и подался бедрами вперед, имитируя секс. Голова закружилась, а я «поплыл». Сам не знал куда, но точно далеко.

— Малинка, знаю, что для тебя все слишком быстро, — прошептал ей в губы, — поэтому беги. Если останешься — я не остановлюсь. Сил нет.

Я дал ей ровно двадцать секунд, чтобы подняться. Смотрел в голубые омуты, тонул и ждал.

— Не могу больше, заучка, — прислонившись лбом к ее лбу, шептал я, — меня на тебе заклинило так, что не расклинишь теперь.

Мозг взрывался от ее молчания, меня на части рвало от желания, предвкушения и щемящей нежности в груди.

Потому что я уже решил, что она моя. Но сил медленно приручать заучку уже не осталось. Грудь разрывало от эмоций, а те двадцать секунд показались вечностью.

Кажется, я еще что-то болтал о том, какая она офигенная. Что я таких, как она, никогда в жизни не встречал, а ее уже не отпущу. Потому что моя, моя, моя.

И когда в мозгу забилась цифра «двадцать», снова налетел на ее губы и подался бедрами вперед, в ее ладошку.

Опустился ниже, ведя языком по шее. Прикусил мочку уха, поддевая ее языком.

Убрал руку с ее ладошки и накрыл клитор заучки, осторожно водя по нему средним пальцем. Она тяжело задышала и напряглась всем телом. Пискнула и вцепилась пальчиками мне в плечи, пока я размазывал влагу.