Зауряд-врач (СИ)

Человек вернулся к столу и стал перебирать газеты. Находя фотографии нужного лица, складывал газетные листы, чтобы выходила галерея. Затем внимательно всмотрелся в тусклые отпечатки.

«Он! — пришел к выводу. — Загадка». Пройдясь по ковру вновь, он вернулся и аккуратно вернул газеты в прежнее состояние, собрав их в стопку. «А ведь это неплохо, — пришел к выводу. — Мальчика заметили, его положение упрочится. Лечил командующего, значит, может приблизиться к нему. А это другие возможности… — человек повеселел. — Надо ехать разбираться на месте, — пришел он к решению, — заодно навещу и других. Что-то они не активны. Следует напомнить и подстегнуть».

Он не стал откладывать исполнение решения. Собрав саквояж, он запер дверь и пошел к хозяйке.

— Уезжаю по делам, Капитолина Федосьевна, — сказал, отдавая ключ. — Вернусь где-то через неделю. Скажите Лукерья, чтоб прибралась.

— Непременно! — ответила хозяйка, изобразив на жирном лице улыбку. — Даже обидно слышать, Аркадий Модестович! У меня в комнатах завсегда чистота.

— Это на всякий случай, — повинился постоялец. — Привык, знаете-с к порядку. Матушка покойная приучила. Царство ей небесное!

Он переложил котелок из правой руки в левую и широко перекрестился. Хозяйка повторила его жест.

— Засим откланиваюсь.

Человек подхватил с пола саквояж и вышел из квартиры. В коридоре он надел на голову котелок и зашагал к выходу. «Лушка точно в каждую щель заглянет, — подумал, открывая дверь. — Интересно, состоит она службе в полиции? Вряд ли. Слишком глупа. А вот хозяйка непременно. Да пусть хоть все перевернут! Омния меа мекум порто — все свое ношу с собой».

Человек улыбнулся. Прошагав немного по улице, он поймал извозчика и велел тому ехать на вокзал.

Глава 6

Визит прессы не прошел даром. В конце июля Карлович огорошил меня вопросом:

— У вас есть парадный мундир, Валериан Витольдович?

Я пожал плечами: откуда? И зачем он мне?

— Нас вызывают для вручения наград в Минск, — пояснил Карлович и улыбнулся: — Поздравляю, Валериан Витольдович! Георгиевская Дума одобрила, а государыня подписала указ о награждении вас орденом Святого Георгия четвертой степени. И меня, старика, не забыли — Владимир четвертой степени. Так что собирайтесь.

— А раненые?

— Тяжелых не повезут — я договорился, а остальных есть, кому лечить. О мундире не волнуйтесь — в Минске есть знакомый портной. Сделает быстро. Деньги имеются или одолжить?

— Не нужно, — сказал я.

Деньги у меня были, верней, у донора. По выздоровлению я заглянул в бумажник. Больше тысячи рублей — большая сумма по меркам этого мира. Да и жалование получаю — 135 рублей в месяц. Тратить его негде. В селе есть лавка, где можно приобрести необходимые мелочи, вроде папирос, бритвы, мыла, зубной щетки и порошка. Остальным обеспечивает армия. Нас кормят и одевают. Водку Кульчицкий делает из получаемого лазаретом спирта. Его гонят из самого дешевого сырья — зерна. До гидролиза опилок пока не додумались. Кульчицкий разбавляет спирт водой и чистит смесь березовыми углями. Получается на удивление неплохо. В присылаемых земствами подарках имеются носки и носовые платки, которые большей частью перепадают персоналу. Вместо носков солдаты используют портянки, а носовые платки им заменяют пальцы рук.

Санитарная двуколка доставила нас в Молодечно. Вторая везла санитаров — Федора и Кузьму. Карлович взял их в сопровождение. Санитары несли наши саквояжи. У меня его не нашлось, занял у дантиста. Санитары исполняли роль денщиков. Военным врачам они не положены, но мы почти офицеры, а те вещи не носят. Кузьма с Федором рады. Они оставят рутину лазарета, поедут в большой город, где посетят лавки и базары. Благородия дали денег, чего-нибудь купят. У каждого свое счастье.