Зауряд-врач (СИ)

Из Молодечно в Минск ходил поезд, он доставил нас на Виленский вокзал. Трамвай здесь имелся, но мы поехали на извозчиках — офицеры. Санитарам коляску наняли отдельно — им невместно с благородиями. Дорогой я с любопытством смотрел по сторонам. Первый крупный город в этом мире! Выглядел Минск непривычно. Булыжная мостовая и кирпичные дома с множеством вывесок. Мелкая здесь торговля. Кое-где вывески взбирались на вторые этажи и даже на фронтоны. «Мануфактурная торговля А.З. Царфина», «Магазин портняжных и галантерейных товаров», «Парикмахер М.А. Гершензон» или просто «М-м Ольга». И чем, интересно, эта «м-м» занимается? Надеюсь, чем-то приличным. Если нет, тоже неплохо. Я бы посетил. Интересно посмотреть местных дам с пониженной социальной ответственностью. Венеролог говорил, что их регулярно проверяют. Болезни его профиля в России не распространены. Проникают из «цивилизованной» Европы — там это проблема. Да что венерические! В СССР до Великой Отечественной войны отсутствовал грибок стоп и ногтей. Немцы занесли. Культура у покорителей Европы была «на высоте». В сорок первом Вермахт поразила дизентерия — болезнь грязных рук. Армия дристала так, что срывала темпы наступления. Попавшие под Сталинградом в плен немцы болели туляремией — тяжелой инфекцией, которую в СССР практически извели. Ее переносят мелкие грызуны. Чтобы не заболеть, достаточно соблюдать правила гигиены, например, кипятить воду для питья. В Красной Армии этих эпидемий не наблюдалось.

Коляски доставили нас к двухэтажному дому неподалеку от центра города.

— Остановимся у моего друга, — пояснил Карлович перед поездкой. — В гостиницах бесполезно — все занято. В Минске расположена ставка Верховного главнокомандования и штаб фронта. Тысячи офицеров. Для них сняты гостиницы и меблированные комнаты. А у меня в Минске товарищ по университету. Надеюсь, приютит однокашника.

Товарищ встретил нас на пороге — Карлович предупредил его о приезде. Однокашником оказался немолодой врач по имени Леопольд. Они с Карловичем обнялись и расцеловались, я удостоился пожатия руки. Дом, как выяснилось, принадлежал Леопольду. Врачу, который служит в госпитале, даже не начальнику. Ценят здесь интеллигенцию! Дав прислуге указания, Леопольд сел в коляску и отправился на службу, пообещав поговорить с Карловичем вечером, а сейчас его раненые ждут. Нас разместили и накормили.

Перекусив, мы отправились к портному. Им, ясное дело, оказался очередной Гершензон. Едва мы вошли в мастерскую, как он выскочил из-за ширмы.

— Ваше высокоблагодие! — поклонился Карловичу. — Навестили бедного Лазаря. Какое счастье! Я так рад вас видеть. Чем могу быть полезен? Желаете новый мундир?

Он кланялся и тараторил, но взгляд черных глаз словно говорил: «Счас я вас обую!» В смысле — раздену.

— Не части, Лазарь! — улыбнулся Карлович. — Мундир нужен не мне, а этому молодому человеку. Парадный — и очень скоро. Крайний срок — завтра.

— Никак не можно! — замахал руками портной. — Много заказов. И всем срочно. Господа офицеры не любят ждать. Через неделю.

— Не устроит, — покачал головой Карлович. — Поищем других.

Он сделал вид, что уходит.

— Что вы, ваше высокоблагородие! — преградил путь Лазарь. — Кого вы найдете? Сейчас у всех много заказов. Есть поцы из эвакуированных, которые обещают быстро. Но что они могут? Кого они обшивали в своих местечках? Мундир это не лапсердак, к нему нужно с умом. У мине лучшая мастерская в губернии.

— Сказал, что не можешь.

— Можно подумать.

Лазарь хитровато прищурился. Ясно.

— За срочность доплачу, — вмешался я.

— Для Лазаря главное — уважение, — заулыбался портной. — Чтобы их благородия оставались довольны и приходили еще. Мине лишнее не нужно. К мине есть мундир, как раз для этого красивого офицера. Заказчик не забрал: дал задаток и не появился. Если его благородие не побрезгует… Там подшить капельку! Сто восемьдесят рублей.

— Побойся бога! — возмутился Карлович. — Девяносто.

— За девяносто даже поц иголку не возьмет! — заломил руки Лазарь. — Только из уважения к его высокоблагородию — сто семьдесят.

— Ты получил задаток.

— А вдруг его благородие придет? Придется возвращать.

— Сто.

— Сто шестьдесят пять — и только из уважения к вам.

— Сто пять, — помотал головой Карлович. Похоже, настроился торговаться. Немец, у них экономия в крови. Я не выдержал и вмешался:

— Сто пятьдесят — и мундир завтра после обеда.

— Сразу видно благородного человека! — обрадовался Лазарь. Карлович посмотрел на меня осуждающе, дескать, чего влез, но спорить не стал. — Оставляю вас здесь, — сказал сухо. — А я — в госпиталь к Леопольду. Обещал навестить.

— Прошу, ваше благородие! — сказал Лазарь, когда Карлович ушел.