Завербованная смерть

Однако, несмотря на почти изможденный вид туристов, сажать их не стали, а начали тягучий стандартный постыдный процесс, который сопровождал каждую процедуру задержания. Каждый из подозреваемых был допрошен со всей тщательностью и соблюдением буквы закона, причем все показания предусмотрительно записывались на видеокамеру и магнитофон. После чего у наших соотечественников взяли пробы на ДНК, и в конце подвергли совсем уж унизительной процедуре – снятию отпечатков пальцев. Да ладно бы ограничились только тем, что испачкали черной типографской краской обе ладони. Все результаты этого полицейского произвола были немедленно внесены в компьютер, соединенный с международной правоохранительной сеткой. Вот так, ни в чем не разобравшись, не предъявив никакого обвинения, не установив, кто из доставленных в участок – преступник, а кто – свидетель, троих граждан России волею чьей-то прихоти сразу отнесли к разряду потенциально опасных типов.

Наученный горьким опытом, приобретенным на родине, Оршанский, как и его товарищи по несчастью – Заметалин и Вольдемар Жозеффи, благоразумно помалкивали, предпочитая не ссориться с местной Фемидой, понимая, что наслаждение райскими прелестями острова для них временно закончилось и в данное время они находятся далеко не в сказке.

Но что для Александра оказалось самым непредсказуемым, так это то, что после всех этих унизительных процедур допроса, «откатывания» пальчиков, проб на ДНК и прочего иллюзиониста и, главное, дрессировщика, у которого под клеткой егомедведицы был обнаружен тайник – безнаказанно отпустили восвояси. А Оршанского, у которого было, казалось, стопроцентное алиби – попросили еще на некоторое время задержаться. Дрессировщик и иллюзионист вежливо раскланялись со служителями закона, картинно сделали возмущенному журналисту ручкой и отправились восвояси, досыпать на берегу моря под теплыми лучами южного солнца.

– В чем дело? – не сдержавшись, прикрикнул на следователя Александр, хотя прекрасно понимал, что такой кавалерийский наскок мог выйти ему боком. Но терпеть унижения местного прыщика на ровном месте, возомнившего себя по меньшей мере главным борцом с мировым терроризмом… – Какого черта меня не выпускают? Вы хотите предъявить мне обвинения?

– Пока нет, – следователь был вежлив, но выпад Оршанского его явно не развеселил. – Я попросил бы вас принять участие еще в одной процедуре. – Он склонил голову чуть набок и жестом пригласил журналиста проследовать в соседнее помещение.

– В какой еще процедуре? – недовольно прорычал Оршанский, покорно, однако, подчиняясь. Хрен с ними, с этими фараонами, пусть уж поизгаляются до конца. Припугнуть их обращением в российское посольство Александр всегда успеет. Если таковое на Кипре, правда, имелось, в чем Оршанский уверен не был.

– В процедуре опознания, – с этими словами следователь вместе с журналистом вошли в небольшую комнату. – Прошу вас, – он указал на небольшую группку угрюмо стоящих мужчин, – станьте среди них в любом месте.

Александр осмотрелся. Одна стена была имитирована под зеркало. Скорее всего – перегородка, за которой сидел некто, кому предстояло опознавать. Ну, что ж, этого как раз журналист, имея железное алиби, боялся меньше всего. Оршанского покоробило другое, и он, раздражаясь все больше, прямо сказал об этом зарвавшемуся фараону.

– Извините, гражданин начальничек, – язвительно прошипел Александр, перейдя на знакомую каждому русскому с детства форму общения с представителями органов правопорядка, – а в вашей стране принято именно так проводить опознание?

– В каком смысле? – Сыщик не сразу понял скрытый подтекст. – Вас что-то не устраивает?

– Как я понимаю, – Оршанский попытался просветить следователя в вопросах его профессиональной пригодности, – преступник, который выпустил медведицу на волю, был европеоидной расы?

– Да, – согласно кивнул страж порядка, – у нас есть такие факты.