Завершение проекта Повелитель

Виктор Андреевич пришел в себя ближе к вечеру. Первый раз в жизни он был рад, что не такой как все. Да, он, разумеется, знал, что небольшая доля мутанта в нем есть. Знал, что раны на нем заживают так же неестественно быстро как у отца, и у деда. И это свойство можно было списать на наследственность, так же как и дар видеть внутреннюю сущность мутантов. Но то, что сердце у него располагалось с другой стороны, он чувствовал только, когда сильно уставал после боя. И этой своей особенности никогда особого значения не придавал. А тут вот повезло…Не достал нож до сердца. Естественно он понял это сразу после удара, но силы оставили его и сопротивляться Максиму он уже не мог. Он так устал, от постоянной нехватки воды, устал от чувства голода, ставшего уже привычным. Устал от жары, от зыбучего песка, в котором ноги проваливались и уже не хотели переставляться. Казалось, им проще было превратится в плавники, чтобы поплыть, разгребая это море песка. Устал от несносного мутанта, который постоянно хохмил без повода, а с поводом хохмил еще больше. От его показной лихости и бравады, от его всезнайства и полной неуправляемости. Ведь совершенно невозможно было им управлять, Толстый постоянно выкидывал коленца и делал совершенно не то, что планировал полковник, и поступал нелогично и несуразно. Как это не странно, но Максим напоминал Сивучу его первую жену. Гордую и взбалмошную деревенскую девку, которую полковник пленил по молодости в деревне Фирсово. Она тоже плевать хотела на авторитет мужа, ей было по барабану, что он командир и все должны ему подчиняться. Ольга, могла совершенно спокойно зайти на совет, когда он сидел с сержантами и позвать мужа на ужин. Уйти в лес за грибами без его ведома. Постирать мужу штаны утром, пока он спит. И полковнику оказывалось не в чем из дома выйти. Она многое могла…И крови Сивучу попортила много. И неизвестно как сложились бы их дальнейшие отношение, не погибни она всего через пять лет после рождения сына. Впрочем, они и пять лет бы не прожили, если бы Виктор Сивуч её не любил. А он любил и хоть ругались они постоянно, но полковник старался забыть плохое. А вот попутчика своего Сивуч не любил.

Сначала он дополз до берега и, отогнав мелкий мусор у кромки воды, напился. Речная вода пахла тиной и камышом. Но еще она пахла жизнью. Пошатываясь, Сивуч побрел вдоль реки по берегу, выискивая взглядом жилье. Привычка селится у воды, была человеку присуща во все времена. Вода – это жизнь. Напиться, постираться, напоить скот. Вот и здесь, подумал полковник, если и будут поселения то у воды. Но к его удивлению, чем выше по течению он поднимался, чем ближе был к городу, тем уже и мельче становилась река. К тому времени, когда он дошел до разрушенного моста с двумя вставшими на дыбы бронзовыми конями по краям. Речка превратилась в мутный и грязный ручей. А на том берегу по ту сторону стоял лес. Из-за вершин деревьев в лесу выглядывал обод гигантской конструкции, сильно смахивающей на колесо от телеги. Обломки моста торчали из ручья совсем незначительно. Большей своей частью, глубоко погрузившись в илистое дно, которое проступало из воды то тут, то там. Жидкий ручей обтекал обломки, разбиваясь на еще более незначительные потоки. Берег был уложен растрескавшимися бетонными плитами, сквозь щели между плит и трещины пробивался чахлый желтый камыш. Сивуч хотел уже повернуть от ручья и пойти в город по широкой черной дороге идущей от вздыбленных коней. Когда внимание его привлекла растрескавшаяся и истоптанная грязь. Там, где кончалась вода, но плиты еще не начались, узкая полоска обнажившегося дна была истоптана сотней ног и копыт. Глубокие борозды остались от подвод. И так же остались, если присмотреться, полосы высохшей грязи на плитах.

– Дошли! Дошли! Без меня, но дошли! Уж не знаю, как, они прошли с телегами по пустыне, но молодец сын! Довел людей до города!

Сердце Сивуча учащенно забилось. То, что это следы оставил его отряд, он не сомневался ни минуты. Значит, надо теперь просто найти их в городе. Полковник повернул налево, поднимаясь по крутому берегу. И тут сзади, со стороны 'чертова колеса' донеслись звуки. В лесу на том берегу, кто-то работал топором.

***

– Свободен.

– Что ты сказал про полковников? – спросил Андрей, пристально вглядываясь в мои глаза. А они честно ему отвечали – пошел на… Мне Сивуч старший надоел, зануда. Поэтому еще одного Сивуча рядом с собой я не потерплю.

– Свободен, говорю, как муха в полете!

– А ты кто?

– Какая тебе разница? Будь здоров. Тебе налево мне направо.

– Нет, подожди…Ты не из этого племени? А зачем меня освободил?

– По ошибке.

Я развернулся и пошел по коридору, ведущему к лифту, освещая себе путь факелом, снятым у входа. Всем своим видом давая понять, что брать его с собой я не намерен.

– Постой! – крикнул он, – Давай поговорим!

И прибавил шаг, догоняя меня.