Завершившие войну

— Едва ли кто-то обладает этими сведениями во всей полноте, — господин сокрушенно покачал головой. — Даже и внутри секты, полагаю, никто не знает доподлинно. Хлысты расселены по всей территории бывшей Империи. Их учение не возбраняет, даже предписывает участие в православных обрядах с целью сокрытия своей веры. Они живут среди крестьян и ремесленников, старообрядцев и никониан, практически неотличимые от них. Распознать их можно разве что по сугубо праведному образу жизни: чураются табака и вина, одеваются скромно, много и прилежно трудятся. Даже в браке стараются хранить целомудрие, отчего детей у них мало или нет вовсе. В Церкви же их и вовсе не отличить от подлинно православных монахов.

Певичка затянула очередной жалостливый романс. Скрипач подыгрывал ей фальшиво и не в ритм.

— Так что же, выходит, за все эти столетия не предпринималось никакой попытки… как бы вы это назвали… извергнуть еретиков из церковной среды?

— Отчего же? — господин неопределенно повел рукой. Перчаток он так и не снял. — В Церкви, знаете ли, постоянно борются между собой разные группировки… Все стараются стянуть к себе своих людей, и сектанты тоже. В ересях, этой и других, подозревают многих, даже иногда и иерархов… Случается, одна группировка вытесняет другую из богатого монастыря или доходных приходов. Интриги, склоки, явные и подспудные обвинения в различных грехах, и в ересях тоже… Просто в мир это никогда не выносится. Все, что происходит в Церкви, остается в Церкви. Иногда мерзавцы продолжают здравствовать при чинах и почестях, а достойные люди становятся жертвами интриг… Я, знаете ли, был прокурором епархиального суда, но паскудная клевета завистников перечеркнула десять лет беспорочной службы…

— Где хлысты сосредотачивают своих людей внутри Церкви? — перебил его излияния Вершинин.

— Вы понимаете, это же доподлинно никому не известно… слухи ходят разные… часто говорят, что тот или иной монастырь впал в ересь. Обычно чтоб опорочить его руководство в каких-то целях…

— Вам заплатили за что-то более существенное, чем слухи, — сказал Вершинин ровно, вроде бы безо всякой угрозы.

— Да-да, — засуетился господин. — Разумеется, есть кое-что посерьезнее. Епархия в шестнадцатом году проводила одно внутреннее расследование… делу так и не дали хода, а вскоре и протоколы загадочным образом исчезли из канцелярии… а касалось оно некоторых закупочных операций Храма Христа Спасителя.

— В ходе расследования было выявлено, что в храме орудуют сектанты?

— Отнюдь, — господин нервно сплел пальцы. — Выявлено как раз ничего не было, с закупками все оказалось совершенно чисто, даже удивительно… Но вел это дело бывший полицейский следователь, он постригся в монахи из-за трагических жизненных обстоятельств, душераздирающая история… так вот, он поведал мне кое-что в частном порядке, в материалы дела это не пошло… он выяснил, что во всех службах храма просматривается четкая внутренняя структура, не имеющая ничего общего с церковной иерархией. С сектой хлыстов он связал ее по своим источникам. Да и выбор места оказался не случайным. Для строительства Храма Христа Спасителя был снесен древний хлыстовский монастырь, и его церковь имела особое значение в их доктрине…

— И что же потом случилось с тем следователем? — полюбопытствовал Вершинин.

— Странное дело… среди расследования он совершенно повредился в уме. Сделался вдруг пускающим слюни идиотом, как те, кого теперь называют умиротворенными. Неудивительно, после всех выпавших на его долю потрясений… и все же чересчур внезапно.

— Любопытно, — Вершинин побарабанил пальцами по нечистому столу. — Он называл вам фамилии?

— Фамилии… — смешался господин. — В Церкви не пользуются, знаете ли, фамилиями… Некоторые имена и должности, да. Насколько мне известно, эти люди до сих пор служат при храме. Но мы не договаривались на имена!

— За имена я заплачу вам столько, сколько уже заплатил.

Господин пожевал губы, потом решительно сказал:

— Вдвое против прежнего.

Вершинин торговаться не стал, достал бумажник и отсчитал купюры. Это расследование он вел на собственные средства, которых ему и так в последнее время недоставало. Но результат обещал окупиться сторицей — учитывая, о чем в действительности шла речь.

— Возможно ли в этом вертепе достать перо и бумагу? — господин поправил пенсне на носу. — Я составлю для вас список.

— Никаких списков! — важные сведения Вершинин привык не доверять бумаге. — Просто назовите имена. Я запомню.

Четверть часа спустя довольный господин направился к выходу. Вершинин встретился взглядом с человеком в сером, по-прежнему сидевшим в своем углу. Тот встал, подошел и уселся напротив.

— Фраер, с которым я тут гутарил, — Вершинин говорил тихо, зная, что собеседник не пропустит ни единого слова. — Поставь его на перо. Отстежка ваша при нем. Ежели все шито-крыто провернете, чтоб архангелы жмура не нашли и не прочухали чего — завтра у Кривого будет для вас столько же.

— Заколото, — спокойно ответил серый человек, улыбнулся, сверкнув золотыми зубами, и скользнул к выходу.