Завеса

— Мне двадцать семь, — сказал Лиам. — Когда началась война, мне было двадцать. Первокурсник в университете Ксавьера. Собирался стать юристом, в основном потому, что этого хотела Элеонора.

— Когда уничтожили дом, мы потеряли все важное для нас. У нас все еще были деньги, но какая от них польза в Зоне? Их негде тратить, мы пропустили массовую эвакуацию две недели назад, и границы начали закрывать, чтобы сдержать войну. Так что мы не уехали, и мне надо было охранять свою семью. Я пошел в Кабильдо, тогда армия располагалась там, и меня наняли контрактником.

— И чем ты занимался?

— У нас был участок земли, мне нравилось разбивать там лагерь, охотиться, я неплохо стрелял, был хорошим следопытом, не таким хорошим, как Гевин, но тоже неплохим, и я знал южную Луизиану. Так что я делал почти все, что они хотели, чтобы оплатить счета. Я сопровождал конвой, работал скаутом, охотился, когда это не выходило у конвоя. Так я встретил садовника, Восприимчивого, о котором я тебе рассказывал.

Я кивнула.

— Примерно через шесть месяцев войны, вроде это был апрель, Сдерживающие начали проявлять беспокойство. Мы проиграли битвы при Шривпорте и Виксбурге.

Я кивнула, вспоминая. У нас в магазине был коротволновый приёмник, когда станции еще работали в Зоне, и мы слушали сводки. Репортер плакал, называя число раненых. По Кварталу ходили группы с транспарантами, пропагандирующие апокалипсис, обещая приближающийся конец света. Я была ребенком, очень напугана. Но в итоге волну остановили и закрыли Завесу.

— Сдерживающие знали, что в Новом Орлеане я достаточно известен. Со связями.

— Это из-за твоей семьи? Потому что ты Арсено?

Он кивнул, сложил руки вместе и уставился на пол.

— В Новом Орлеане всегда любили магию, черт, да половина туризма в Квартале была основана на привидениях, вампирах, вуду. Сдерживающие хотели знать, сочувствовал ли Пара кто-то из жителей. Подрывают ли они каким-либо образом нашу оборону или помогают Пара?

Он облизал губы и посмотрел на меня.

— Помнишь семью Хэнлон?

Я нахмурилась.

— Те, что создали культ? — они решили, что наступает конец света и хотели стоять в первых рядах. Они принесли двух солдат в жертву и начали снабжать Пара едой и прочими припасами.

— Ага. Я расследовал их дело… и сдал их, — он завозился на стуле. Не сумев устроиться поудобнее, он встал, подошел к окну в передней части магазина и стал смотреть на город.

— Я проводил расследование, потому что они были в списке, который мне дали Сдерживающие, — он повернулся и посмотрел на меня. — Твой отец тоже был в нём.

Казалось, мое сердце перестало биться.

— Ты шпионил за моим отцом? За мной?

— Я наблюдал за ним, — ответил он осторожно. — Сдерживающим ты была не интересна.

Лучше не стало.

— Ты наблюдал за ним, потому что он мог быть предателем. Потому что Сдерживающие считали его возможным предателем.

— Был разгар войны.

— Черт, — я встала, пересекла комнату, затем вернулась. — Он умер на войне.

Я сделала это замечание, когда снова посмотрела Лиаму в лицо.

— Потому что сражался за нас. Не было никакой причины для того, чтобы он оказался в этом списке.

— Все не так просто.

— Почему не так просто? Ты расследовал, является ли мой отец предателем? Кажется, все очень просто.

— Потому что мне следовало бы его сдать. Твой отец был Восприимчивым.

Я уставилась на него.

— Что? Нет, не был, — сказал я, мой голос мог едва ли соперничал с ревом в моих ушах.

— Был, но хорошо это скрывал. От тебя, ото всех.

— Нет, нет, это ошибка, — я ткнула в него пальцем. — Ты ошибаешься. Если бы он был Восприимчивым, то сказал бы мне. Мы были очень близки, Лиам. Он бы сказал.

— Уверен, что он хотел защитить тебя. Держать подальше от всего этого. От этого самого разговора, который сейчас у нас.

— Нет, — я покачала головой. — Не правда.

Но разве не было доказательств обратного?

— Изоляция, — произнесла я тихо, уставившись на кирпичную стену. — У него мог быть друг. Восприимчивый или Паранормальный.

— Возможно, — согласился Лиам. — До прошлой ночи я не знал, что здание изолировано. Так или иначе, тогда же я начал понимать, что не все Восприимчивые должны стать опасными. Он не был единственным, кого я не сдал. Сдерживающие не знали, что я не сдаю Восприимчивых, потому что не было никаких доказательств того, что они на самом деле ими были. Но мой руководитель на это не купился. Он верил, да и сейчас верит, что я предал город и страну. Он разорвал мой контракт.

Картинка сложилась.

— Твоим руководителем был Джэк Бруссард.

Он кивнул.

— С того времени у него на меня зуб.

— Погоди, так как ты стал охотником за головами? Ну, если у Бруссарда зуб на тебя, и он разорвал твой контракт, как ты заставил Сдерживающих платить тебе за работу?

— Те самые друзья семьи в КБЦ, о которых я упоминал, — ответил он. — Как ты уже увидела, его не очень-то беспокоит, что он раздражает людей. Он не всегда был с КБЦ. У него есть враги в агентстве и вне его. Я на хорошем счету, и нет никаких доказательств того, что твой отец был Восприимчивым. Он был невероятно осторожен.

— Если он был осторожен, — сказала я тихо. — То как ты узнал?

Лиам посмотрел на меня.