Завеса

Вся эта система, дышащая ежеминутно ему в затылок, более того, как ему казалось, дававшая ему кислород для дыхания, внезапно исчезла, и Цигель повис, как паук над бездной, и вот-вот – нить паутины оборвется.

Чувство духовного самоубийства, душевного самоуничтожения лишало его дыхания в момент пробуждения, и он, лежа рядом с женой, старался едва дышать, чтобы вовсе не задохнуться.

Все тайные телефоны связи отвечали ему то долгими, то короткими гудками. Это уже стало наваждением – бросаться в каком-либо далеком от дома районе к телефонной будке.

Единственной надеждой были слова Аверьяныча в ту ночь, в парке, врезавшиеся Цигелю в память: «Мы еще встретимся. Вероятнее всего, в Хельсинки. Об этом тебе сообщат в свое время».

Приближалось время отпусков. На работе уже привыкли к байке Цигеля, что жена его не выносит летней жары, и единственное для нее спасение – Скандинавия. Он и решил лететь в Хельсинки, вывезти с собой все бумаги, пленки, фотоаппарат, портативный магнитофон, даже доллары, сумма которых была весьма значительна. Он зашил их в пояс. Была у него какая-то неясная надежда – вложить их в какой-то международный банк в Финляндии.

Больше всего его трясло, когда они проходили проверку в аэропорту Бен-Гурион, и он пришел в себя лишь сидя в кресле самолета, летящего в Копенгаген, где была пересадка на Хельсинки. Небольшой чемоданчик, в котором уместилось все «шпионское добро», он держал между ног, то и дело оглядываясь на сидящего сзади, который весь полет мирно проспал. Цигель думал о том, что если не наладит контакт со связным, то закажет поездку на пароме в Стокгольм, и ночью, гуляя по пустой палубе, вышвырнет чемоданчик в море.

В Хельсинки прилетели ночью. Такси привезло их в гостиницу «Скандия», которая была прямо в морском порту, у причалов, так, что громада парома «Викинг», сверкая иллюминаторами, буквально высилась над крышей гостиницы.

Номер был еще заказан из Израиля.

Утром они выглядывали в окно, не в силах охватить взглядом девятиэтажный, многопалубный «Викинг».

После завтрака вышли на прогулку. К гиганту «Викингу» так и не могло привыкнуть, слиться с ним, достаточно приземистое городское пространство Хельсинки, словно бы сбегающееся к нему улицами, портом, гостиницей.

Цигель повсюду таскал с собой чемоданчик.

– Можно подумать, что там у тебя кнопки от ядерного оружия, – смеялась жена Дина. Ему удалось ее убедить, что он хранит некоторые документы, с которыми не имеет права расставаться, находясь вне Израиля.

Столица выглядела весьма провинциально. Произвел впечатление парк имени композитора Сибелиуса, множество зелени, в которой прятались дома, памятник Маннергейму, генералу из свиты царя, показавшему Советам силу финского характера. Но больше всего потряс памятник царю Александру Второму-Освободителю, даровавшему финнам автономию. Главное, что он стоял здесь десятки лет, на высокой колонне, вместе с собором видимый в дальних далях.

Жена толкалась у причалов. Там был раскинут импровизированный живописный рынок на катерках и моторках – с дарами моря и лесными ягодами. Цигель смотрел на плещущиеся у его ног воды Финского залива, и думал о том, что если плыть прямо на восток, причалишь на противоположном берегу к Петродворцу, чуть севернее – к Кронштадту, а там – рукой подать – Питер.

На юг, совсем недалеко, Таллинн, куда в выходные дни каждый час отчаливает теплоход с финнами. В Эстонии спиртные напитки дешевы и без ограничения. В конце концов, он может рискнуть, поехать в Таллинн и оттуда связаться. С кем? Все телефоны были европейскими. Сотрудники Государственного разведывательного управления – ГРУ хорошо продумали, как держать на белой стене жертвенное насекомое, называемое шпионом, чтобы в случае надобности тут же размазать его по этой стене.

Цигель несколько отошел от рынка и вдруг увидел рядом, прикрепленный к столбу связи телефон-автомат. Без всякой надежды набрал номер. В трубке щелкнуло и костяной голос сказал «Алле». Цигель назвал свой код.

После паузы голос произнес по-русски: «Завтра, в одиннадцать утра, в центральном книжном магазине…»

Жена рвалась к магазинам одежды. Знакомые надавали ей адреса.

– Тут, говорят, один из самых больших русских книжных магазинов в Скандинавии, я туда пройдусь, – сказал Цигель, – встретимся в гостинице за обедом.

В другое время, в другом месте жена бы удивилась, что это вдруг Цигеля заинтересовали книги, но тут она была настолько возбуждена предстоящим ей посещением фирменных магазинов, что пропустила это мимо ушей.

Книжный магазин был действительно огромным. Толпилась уйма народа. Цигель замер.

У одной из полок листал книгу Аверьяныч.

Он сильно осунулся и постарел. Увидел Цигеля издалека, терпеливо ждал, пока тот приблизится.

– Привет, Цигеленок, – сказал негромким, усталым, равнодушным голосом и таким тоном, как будто они расстались, быть может, всего каких-то десять минут назад, – я сейчас выйду из магазина, а ты старайся незаметно идти за мной.