Завещаю вам не скучать (СИ)

— …но он на нашу беду помер бесславно, при живом отце, в пятьдесят с небольшим, от алкоголя и излишеств. Я думала, что всё пропало, как вдруг у Николя созрел новый интересный план… Мы быстренько состряпали потомку какую-то женщину, «родили» ей ребёнка и «сдали» его в детский дом! Самое трудное было – прошерстить все приюты в поисках подкидыша, чем-нибудь похожего на Натана возрастом и внешностью. Мальчика нашли, проследили его путь, и узнали, что он вышел оттуда, связался с дурной компанией и пропал без вести шесть лет назад, почти сразу после совершеннолетия. Судя по обезображенному телу какого-то бедолаги, с которым в морге недолго церемонились из-за его явно люмпенского вида, кто-то удавил бедняжку и скинул в одну из речух в ближайшем пригороде. Опять непруха. Нам пришлось слегка подтасовать факты и воздействовать на кое-кого и обещаниями, и угрозами, и – вуаля – у нас на руках документы на воскресшего мертвеца! Полицейская ошибка, неопознанный труп, ну с кем не бывает? Потом мы звоним Натану и просим сдать ДНК-тест, на Y-хромосому, ведь все родственники остались по мужской линии, и это – наша единственная удача во всём сложном деле. А так же Николя обращается к новоприобретённому «дедушке», с такой же просьбой и посильной финансовой поддержкой, которой так недоставало одинокому старику… Мол, некий богатый друг его неприкаянного сына, живущий близ Тимишоары, внезапно узнал о потомке Ле Сан и пригрел горемычного сироту, а теперь хочет явить его миру и родственникам. Натан просил сохранить его имя, поэтому покойный Жан стал не совсем покойным Натаном. Зачем наш герой это сделал, мы не придумали, разве что для благозвучия и отвода глаз: новое имя – новая жизнь...

— Простите великодушно, — прервала я словоохотливую вампиршу. — Вы прилетели из Парижа?

— Ну разумеется! Натан так пламенно рассказывал, что всё пропало, что он в страшных неприятностях, что ему срочно нужны документы, что я просто не смогла усидеть на месте! Кто же так довёл бедняжку? Почему ему срочно нужно всё, настоящее и официальное: от рождения до примерно тридцати? Две недели назад мы прилетели в Бухарест, но так там задержались, что, я боялась, останемся там навсегда! Я давно так не веселилась: это какой-то безумный край доверчивых женщин и влюбчивых мужчин! Воистину, маленький Париж с совершенно другими людьми. Если бы не эта мерзкая банда психопатов! Натан их заметил, и…

— Натан был в Бухаресте две недели назад? — удивилась я.

Сначала удивилась, а потом мысленно пожала плечами. Собственно, чего я хотела? Чтобы он, получив желаемое, сидел и страдал по моей персоне? Напридумывала себе всякого, заразилась от Анис фантазиями. Ну конечно, он и думать про меня забыл, там, в Бухаресте, со старой подружкой! Взял в руки новый паспорт, успокоился, решил, что никуда не денусь, и начал восстанавливать расшатанные нервы. Если бы не разозлившийся Тамаш, я могла бы долго пробыть в гостях, пока у хозяина не закончилось бы терпение. А Натан бы жил в своё удовольствие, водил девиц в замок и ездил по миру на каникулы в полной уверенности: как-нибудь, когда случится скучный перерыв между мадамами, он заявится в гости, размахивая паспортом и требуя смены завещания.

С некоторым злорадством я представила, как ради такого дела извожу Тедди просьбами и в итоге становлюсь вампиром. Вот был бы сюрприз симбионту: он приезжает, нагулявшийся и готовый запугивать и расстраивать, а его встречает вечная владелица замка. И обязательно устало вздыхает: ах, кто ж это тут к нам пожаловал? Житель будущего хостела «У Подножия Карпат»? Из размышлений меня вывело весёлое щебетание Милены:

— Конечно! Он встретил нас в аэропорту. С Ники у него отношения так себе, но То-то был нам очень благодарен и даже попытался мило улыбнуться, хотя ему пришлось заметно поднапрячься. Я, правда, так и не выпытала у него причину такой паники и срочности. Он стал поразительно загадочным!

Ну да. Будет он ещё про меня рассказывать. Что какая-то русская простолюдинка заставила его понервничать и побегать в поисках спасения. Настроение моё, и без того не самое чудесное, упало окончательно, и я начала тонуть в пучине самобичевания и гнева на собственное самомнение.

— Две недели, говоришь, — мрачно повторила я.

С Миленой было очень удобно вести что-то, отдалённо напоминающее диалог: ты кратко резюмируешь её долгую речь, или, если не вслушивался, просто повторяешь последнюю фразу с любой интонацией – и она подхватывает и выдаёт следующую развернутую мысль. В это время ты свободен от необходимости вникать или болтать самостоятельно и можешь полностью предаться оплакиванию собственных разбитых иллюзий. Очень может быть, она доводит своих жертв до вопля «делай со мной всё, что угодно, только замолчи».

— Ага. Чудесное, чудесное время. Я так не веселилась лет сто! Мы как будто вернулись в прошлое, а прежние чувства вспыхнули вновь! Франция мне, признаться, надоела до чёртиков, и я уже всерьёз подумываю вернуться обратно в Румынию!