Завещание

— Как бы ты себя чувствовал, если бы кто-то, кого ты не знал, в течение многих лет знал каждое слово, написанное твоей душой, а затем этот кто-то становится для тебя важен, и он не делится этим с тобой и не говорит тебе, почему? Как бы ты себя чувствовал, Джейк?

— Я скажу то, что ты должна знать: и Лидия, и я всегда заботились о твоих интересах.

— Неужели? — спросила я, раскинув руки. — Потому что, если бы это было так, пять или шесть лет назад я бы встретилась с тобой, вместо того чтобы держать тебя и твоих детей подальше от меня. — При этих словах он вздрогнул.

О, Боже.

Почему?

— Джейк…

— Оставь это.

— Джейк!

— Проклятье! — вдруг закричал он, наклонился ко мне и заревел: — Оставь это, черт возьми!

Я сделала шаг назад.

Джейк нахмурился.

— Ты знаешь, когда мой отец швырнул в меня дневником и поставил мне синяк под глазом, — прошептала я.

— Оставь это, детка, — выдавил он.

— Знаешь, когда у меня начались месячные.

— Оставь.

— Знаешь, когда я потеряла девственность.

— Господи, черт возьми, просто… оставь… это.

— Ты мог поделиться со мной своей жизнью в грузовике. За ужином. В постели. У меня не было такой роскоши, Джейк. Почему?

— Джози, ради всего святого…

— Почему же? — завизжала я.

— Оставь это! — прогремел он в ответ.

— Нет, — прошептала я и увидела, как он вздрогнул, хотя его челюсть напряглась. — Скажи мне, Джейк.

— Нет, — ответил он.

Мы стояли молча, глядя друг на друга, и делали это очень долго.

Я нарушила молчание.

— Как такое может быть?

Джейк не ответил, и я продолжила:

— Как получилось, что полчаса назад мы были так близки, как только могут быть близки два человека, а теперь все кончено?

Я видела, как дернулось тело Джейка.

— У нас ничего не кончено.

На это я ничего не ответила.

Я спросила:

— Как она могла так поступить со мной?

— Она ничего тебе не сделала, Джози, кроме того, что исполнила твою мечту.

О да.

Об этом он тоже знал.

Он точно знал, что делает.

«Владеть ею — нет, — сказал он, когда зачитывали завещание. — Сделать именно то, что хотела от меня Лидия — да».

Да, он знал точно.

— Я знаю, что ты о ней осведомлен, — сказала я тихо, мой голос был ужасен, и я знала, что Джейк услышал это, потому что его челюсть снова напряглась, но глаза потеплели и встревожились. — Знаю, ты прочитал об этом. Только знаешь, чего я не знаю?

Он не ответил.

Поэтому я продолжила.

— Что лежит в основе моей любви к мужчине. И я этого не знаю, потому что этот мужчина мне ничего не говорит.

Его лицо изменилось, смягчилось, и он сказал:

— Ты любишь меня.

— Да, — подтвердила я.

Его лицо смягчилось еще больше, и его голос был совершенно прекрасен, когда он продолжил:

— Детка, я тоже люблю тебя.

— Недостаточно.

Его тело снова дернулось.

Я вышла из комнаты.

Джейк последовал за мной.

Я направилась прямо к своей сумке, и когда он положил руку мне на плечо, я отдернула его и сделала шаг назад.

— Не прикасайся ко мне.

— Проклятье, Джози…

— В какой-то момент я попрошу о возможности поговорить с детьми, чтобы объяснить, почему я должна продать дом и уехать.

Он сделал ко мне шаг, его тело было настороже, глаза снова стали встревоженными.

— Какого хрена?

— Между нами все кончено.

— Нет, не кончено.

— Кончено, Джейк.

— Джози, мать твою, нет.

Я встретилась с ним взглядом и заявила:

— Еще как, да.

— Господи, не делай этого дерьма. Поверь мне, оно того не стоит.

— Думаю, об этом должна судить я, и поскольку у меня нет всех фактов, я не могу этого сделать. Я могу только принять решение. И я его принимаю.

— Ты выбрасываешь все на пустом месте.

— Опять же, я не могу этого знать.

Он отошел назад и скрестил руки на груди.

— Черт, какая же ты упрямая.

Я подошла к своей сумке и подняла ее, поправляя ремень на плече.

Затем я снова обратилась к нему.

— Не принимай это за ссору. Это не ссора. Это не то, что ты можешь переждать, обрабатывая меня, чтобы прийти к твоему образу мыслей. Вот так.

Он покачал головой, внимательно изучая меня.

— Не понимаю, это становится слишком реальным для тебя, и ты ищешь причины, чтобы снова надеть свою маску, чтобы тебе не пришлось жить своей жизнью? И если это так, то вопрос — почему. Почему, когда у нас есть что-то настолько хорошее, ты уходишь из-за чего-то, что ничего не значит?

— Если ты задаешь этот вопрос, то ты не обратил особого внимания на письмо, в котором я рассказала бабушке о своей мечте, — ответила я и ушла.

Я не заплакала. Не тогда, когда схватила сумочку и пальто и поспешила в гараж.

Я не заплакала, когда взяла пульт от гаража, который дал мне Джейк, и положила его на полку.

Я не заплакала по дороге в Лавандовый Дом. Не заплакала и тогда, когда позвала слесаря, чтобы тот пришел и поменял замки, причем сделал это очень быстро.

Я заплакала только тогда, когда все было сделано, запершись в светлой комнате.

Там я не чувствовала себя в безопасности. Больше нет.

Я нигде не была в безопасности, так как бабушка предала меня.

Но это было одно из многих хороших мест.

*****