Завещание

На этот раз он тщательно подготовился, аккуратно полив бензином половицы и те места, где их не было, но где они должны были лежать, если бы это была более аккуратная постройка.

Закончив со всеми приготовлениями внутри, он продолжил снаружи, после чего вошел и уставился на корзину для бумаг, в которой всегда валялась парочка промасленных тряпок, готовых вспыхнуть в любой момент.

Теперь оставалось только подождать. Он слышал, как уютно потрескивает огонь внутри корзины и, когда он разгорелся настолько сильно, что отдельные языки пламени начали вырываться наружу, он подхватил корзину и осторожно двинулся с ней вокруг дома. Корзина горела хорошо и небыстро – идеально, словно маленький факел или большая спичка, – и он шел, осторожно поглаживая ею стены. От этого огонь разгорался еще сильнее, и вскоре он, довольный, смог проскользнуть обратно в дом, скинуть с себя облепленные снегом ботинки, взлететь вверх по лестнице и забраться в постель, улегшись рядом со своими спящими братьями и сестрами. Снаружи не доносилось ни звука. Никаких признаков огня, но тут надо было учесть, что окно спальни выходило на другую сторону.

Ему даже удалось заснуть, но полчаса спустя его разбудил кто-то из братьев, – он не помнил, кто, – но кто-то возбужденно кричал:

– Горим! Горим!

Herrajumala!

Во двор высыпали люди в одних пижамах (невзирая на январь) и смотрели, как на фоне черного неба горит гараж, словно костер в канун Иванова дня. Во всяком случае, тепла от него было не меньше.

Приехали пожарные с сиренами и синими мигалками. Все это было очень захватывающе, и многие не могли уснуть в ту ночь.

Как такое могло случиться? Все возбужденно тараторили, обменивались короткими несвязными фразами, пожимали плечами и качали головами.

Сквозь горящие доски в стене Вало видел, как внутри гаража что-то двигается. Должно быть, это дым от каких-нибудь химикалий, уговаривал он себя. Загорелась банка с праймером, а теперь чадит. Сири тоже это увидела и бросилась в дверь прежде, чем Пентти или кто-нибудь из пожарников успел ее остановить. Вскоре послышался треск, и из огня и дыма появилась их мать, таща на себе Тату. Его одежда обгорела, а сам он был без сознания. В животе у Вало все перевернулось. Ведь ясно же, что этот придурок мог быть в гараже, так почему же он сперва не проверил? Ведь там стояла его машина, ведь это был практически личный гараж Тату. Слезы Сири, ее руки, охватившие безвольное тело. Само собой, Тату теперь загремит в больницу. Разве это нормально – иметь свой собственный автомобиль, когда тебе всего пятнадцать? Старая сломанная «Лада», которая гроша ломаного не стоит, как говорил Пентти, но которую Тату все равно не смог бросить, даже под угрозой жизни.

Вало не чувствовал ни малейших угрызений совести из-за того, что сделал. Разумеется, это он был тем, кто поджег эту старую рухлядь. Но идея была не его, и действовал он не один. И потом, ведь никто не умер. Всего-то делов – сгорела чертова колымага вместе с гаражом и, если повезет, то, возможно, удастся выручить за него страховку. Впрочем, ни о чем таком Вало в тот момент не думал, в свои одиннадцать лет-то, но лишь одному Богу известно, чьи более старшие головы в ту ночь посещали подобные мысли.

Нет, Вало не ощущал никого стыда, скорее наоборот, он гордился собой. К тому же случившееся казалось ему вполне справедливой карой для этого задравший нос придурка, который столько времени торчал в гараже и возился там со своими чертовыми железяками. Вало недолюбливал Ринне, и пусть смерти он ему, конечно, не желал, все же считал, что тот немножко сам виноват в случившемся. Так ему и надо.

Необязательно разбираться в астрологии, чтобы верить (или знать), что различные люди тяготеют или так или иначе связаны с различными стихиями. Во всех людях или, во всяком случае, у большинства преобладает один из четырех элементов. Нет нужды углубляться в подробности, но такое может быть.

Взять, к примеру, Арто. Его элементом была чистая прозрачная вода, и он тянулся к ней и в то же время ужасно ее боялся. Вода, скажем так, и наказывала его, и дарила утешение. И так у всех людей. И у всех детей семьи Тойми тоже был свой доминирующий элемент, и даже у их родителей.

Сири была воздухом, это очевидно.

А Пентти был огнем. Священная ярость внутри него – то был огонь, всегда. И потом, не стоит забывать, как он умер!