Завещание

Следственная группа разошлась. Надо отметить, что с получением повышения Андрей Степанович преобразился, насколько может преобразиться, достаточно ограниченный человек во власти. Он стал тщательно следить за чистотой своей одежды и блеском черных ботинок, за гладкостью выбритого лица, за запахом изо рта и от него самого. Да и в позе и движениях его вдруг проявились начальственные нотки. Это, впрочем, пошло ему на пользу и, казалось, он даже мыслить стал глубже и рассуждать серьезнее. В конце концов, на него возложили ответственность, ему доверили сложное и важное дело! И он обязан доказать всем, что он может и способен довести дело до конца!

23

В доме доктора Шапиро продолжался вечер в несколько напряженной атмосфере после спора между хозяином и его новым гостем Арье Бен Давидом. Ребе Эзра, что в переводе с иврита означает «помощь», пришел на помощь всем сторонам и предложил свою историю.

― Друзья мои, позвольте мне рассказать вам одну замечательную историю, которой я лично был свидетель, а вы уж судите сами без моих комментариев.

У нас как вы знаете последние годы очень принято посылать учеников старших классов в Польшу, в учебную и просветительную поездку по местам Катастрофы европейского еврейства. Это и гетто Варшавы и главным образом лагерь смерти Освенцим. И вот в одной такой поездке принял участие и я со школьниками старших классов. Никогда не забуду, в тот в день посещения Освенцима, погода стояла мрачная, низкие свинцовые облака застилали небо и лица учеников и всей делегации, после осмотра бараков и печей, были мрачными и хмурыми. У директора школа, сопровождавшего группу попросили дать интервью. Это были журналисты какой–то, кажется, местной телевизионной программы, и директор, естественно, очень волновался. В этот самый момент, в самый разгар интервью, к нему подходит один из учеников, такой рыженький, худенький парнишка и обращается во весь голос, совершенно не обращая внимания на съемочную группу напротив директора, и спрашивает, где находятся бутерброды, что приготовлены для обеда? Директор жестами дает ему понять, мол, подожди минуту, мол, он не может прервать диалог! Тот опять спрашивает, да так настырно, так настойчиво, что и я, стоявший рядом, возмутился. Знаете ли, к сожалению, наши израильские правила «хорошего тона», в кавычках, разумеется, очень далеки от общепринятых, увы! «Господин директор, где вся пища, что приготовлена для нас для перекуса?» продолжает рыжий. Директор опять делает ему знак «Терпение! Потерпи ещё минуту, я сейчас закончу интервью и дам указания о перекусе, никто не останется голодным!» Но ученик не удовлетворился жестами учителя, махнул рукой и нетерпеливо пошел сам искать пищу. И нашел в автобусе ящик с сэндвичами, фруктами, овощами и водой, всё, что было привезено с собой из Израиля, для всей группы, и вытащил его на улицу, без разрешения старших. Он вынес этот ящик к воротам лагеря смерти, где снаружи при входе находился мусорный бак, в котором нищая старушка полька искала объедки пищи!..

24

Вера и Вовка сидели у телевизора, когда Андрей Степанович вернулся вечером.

― Черт знает что за погода,– ругнулся он, снимая шинель и башмаки в прихожей,– всё растаяло, такая грязь, никто не убирает. Вера, пожрать что есть?

– Суп и картошка жаренная, хочешь овощи порежь.

― Чего смотрите?

― Сериал… не мешай.

― А у меня новости, не хочешь послушать?

― Какие новости? Выкладывай.

― Не, я сначала поем. Если хочешь, приходи на кухню, там и расскажу.

Вера, заинтригованная, встала и прошла за мужем на кухню.

― Садись, я тебе подам, рассказывай.

― Вот какие разговоры этой семейки мы записали, – Андрей Степанович вставил мини кассету в магнитофон. Они прослушали речи братьев и адвоката. – Ну, что скажешь? Остается только узнать кто этот папа и какая связь у него с ними…

― Постой… прокрути снова. Так… ещё раз… Послушай, Андрей Степанович, а не кажется ли тебе, что папа это и есть сам Лев Давидович?! А?

― Как так, Вера? Он же… умер и тело сожгли…

― Сожгли? Умер? А ты видел, как умер? И как сожгли? Видел? Значит, не умер! Значит, провел всех нас старый прохвост и умотал потихонечку в свой Израиль! И наверняка камешки свои прихватил…

― Не знаю, правда, что и сказать… – Андрей Степанович выглядел совсем растерянным и даже жалким.

― А ты проверь-ка в больнице, куда его привезли! И в крематории, кого там сожгли. И врача «скорой» потряси, того, который его увез в больницу и заключение о смерти выдал.

― Ну, Верка! Ну, ты даешь!

― А ты что думал, Шерлок Холмс! Начальник следственной группы!.. – скривила она улыбку, – ладно не обижайся, но тут же дело белыми нитками шито. Настоящая афера!

― Послушай, а что это за сын, что у него родился? Причем здесь сын? Какой сын?

― Да не сын это вовсе, это он сам заново родился! Понял? Он сам, этот Лев Давидович, понимаешь? Это они о папаше своём так говорят, чтоб нас запутать…

― Гм, тогда ломается вся картина… Для чего младший сын приезжал? Что бы получить наследство?… Но если он знал об афере, зачем тогда приезжать было? Лишний риск. Нет, Вера, не всё так просто.