Читаем Завещание полностью

Завещание

Океанские яхтенные гонки, авиация, горы, джунгли, опасности и сложные авантюры – всё это привлекало его гораздо больше, чем деньги, расчёты и документы. Общество со снисхождением относилось к чудачествам своего богатого любимца, простая публика восторженно принимала газетные новости о его приключениях в далёких странах, молодая жена, слабая здоровьем, часто нервничала, упрекая мужа в невнимании, а он только смеялся, легко отражая нападки многочисленных недоброжелателей и завистников, обнимая жену и сына, возвращаясь домой после очередного путешествия.

Александр ВИН

Проза / Проза прочее18+

Александр ВИН


ЗАВЕЩАНИЕ


Человек по имени Данни был не совсем рядовым миллионером, а вот умер он вполне обыденно – оступился и упал, размозжив голову о камни в ничуть не рискованной прогулке во французских Альпах.

Свою жизнь Данни сам, сознательно и умело, сделал чрезвычайно яркой, сверкающей, эксцентричной, и пользовался многими её удовольствиями дерзко и весело.

Банковское наследство, полученное к совершеннолетию, он с самого начала доверил верным и знающим людям, давним партнёрам своего отца, а управлять многочисленными семейными предприятиями, заводами и фабриками Данни поручил одному весьма перспективному инженеру, однокашнику по колледжу.

Океанские яхтенные гонки, авиация, горы, джунгли, опасности и сложные авантюры – всё это привлекало Данни гораздо больше, чем пустые безликие деньги, расчёты и документы.

Общество со снисхождением относилось к чудачествам своего богатого любимца, простая публика восторженно принимала газетные новости о его приключениях в далёких странах, молодая жена, слабая здоровьем, часто нервничала, упрекая мужа в невнимании, а Данни только белозубо смеялся, легко отражая нападки многочисленных недоброжелателей и завистников, всегда сильно и страстно обнимая жену и сына, возвращаясь домой после очередного своего путешествия.


Нотариус был из тех, кто по-прежнему, безусловно, оставался верен ему, один из старых друзей отца. Плотный конверт хрустнул, и в сумраке траурной тишины зазвучали прощальные слова Данни.

«Подтверждаю ранее данное мной устное распоряжение о необходимости вскрыть завещание в течение часа после получения первых же достоверных сведений о моей смерти».

Нотариус кашлянул, поправил очки, строго посмотрел на собравшихся в его кабинете людей.

Вдова Данни, красивая непреходящими с возрастом удивительными чертами умной и чувствительной женщины; его четырнадцатилетний сын и несколько дальних родственников слушали нотариуса по-разному внимательно: кто-то – в ожидании скорого окончания процедуры, иные – с жадностью, некоторые – восхищаясь возможной финальной тайной или скандалом.

«…Ни перед кем в целом свете я не имею тяжких обязательств, у меня нет никаких денежных или деловых долгов, а мои посмертные просьбы просты и не потребуют сложных хлопот и приготовлений.

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза