Завещание алхимика

Фридрих чувствовал, что изменился: пройдя врата смерти, он заново родился и стал совершенно другим человеком.

И еще… еще он чувствовал жжение на правом запястье.

Взглянув на свою руку, он увидел на ней браслет – золотисто-зеленую змейку, кусающую себя за хвост.

Уроборос.

Браслет был горячим, как будто его только что выковали в адском пламени и он не успел еще остыть.

– Приветствую тебя, господин! – проговорил Мохаммед, нарушив царящую в комнате тишину, и опустился перед Фридрихом на одно колено. – Приветствую и прошу у тебя благословения!

И Фридрих, нисколько не удивившись, прикоснулся к плечу мусульманина правой рукой, рукой в магическом браслете.

Только теперь он заметил, что куда-то исчез их гостеприимный хозяин, Толстый Ганс. Фридрих не успел задать вопрос, как Мохаммед ответил на него, указав рукой и взглядом в темный угол комнаты, туда, где стоял обитый черным бархатом гроб.

Алхимик помнил, что совсем недавно этот гроб был пустым, но сейчас в нем лежал, со сложенными на груди руками, герцогский палач.

Впрочем, теперь это был не Толстый Ганс, а господин Иоганн – смерть разгладила его черты, облагородила их.

В изголовье гроба горели три черные свечи в серебряном подсвечнике, на груди покойника лежала черная роза.

Фридрих хотел спросить, что случилось с Гансом, отчего он умер и кто положил его в гроб… но он опять не успел задать вопрос, как Мохаммед ответил на него:

– Смерть лежит в основе жизни, господин. Змея кусает себя за хвост, порождая бесконечную череду превращений. Время Иоганна миновало, настало твое время.

Александра Павловна Ленская сидела в кабинете своего начальника, опустив глаза.

Полковник был ею очень недоволен.

– Александра! – повторял он своим нудным, скрипучим, как дверные петли, голосом. – Имей в виду – прежние заслуги тебя не спасут! Я до поры до времени закрываю глаза на твои художества, но долго это продолжаться не может!

– Что вы имеете в виду, Михаил Юрьевич? – вздохнула Ленская, не поднимая взгляда.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею! – проскрипел полковник. – Ну вот скажи, Александра, зачем ты занимаешься убийством пенсионера в поселке Комарово? Это же не наша территория!

– Не наша! – со вздохом согласилась Ленская. – Но я чувствую, что то убийство…

– Отставить чувствовать! – оборвал ее шеф. – Ты не барышня из культурного института, ты майор милиции! Ты, Александра, должна не чувствовать, а работать! И работать над плановым расследованием, а не над чем твоя душа пожелала! У тебя убийство Переверзева висит нераскрытое, а ты посторонними делами занимаешься!

– Но эти два убийства точно связаны!.. Я уверена!..

– Отставить! – полковник повысил голос. – Нам своих дел хватает, а ты в чужие суешься! Чтобы с этой минуты занималась исключительно делом Переверзева!

Выйдя из кабинета полковника, Ленская почувствовала сильное головокружение и даже вынуждена была присесть возле стола Ксюши, секретарши полковника.

– Что, наорал? – сочувственно прошептала Ксюша, покосившись на дверь кабинета.

Ленская молча кивнула.

– Зверь! – зашептала Ксюша. – Никакой жалости к женщинам! Никакого снисхождения!

– Я не женщина, – вздохнула Александра Павловна, – я майор милиции…

Как бы то ни было, полковник был прав: дело об убийстве Кеши Переверзева висело у нее на шее тяжелым камнем. Даже не камнем, а самым настоящим мельничным жерновом. И никакого движения по нему не предвиделось.

Свидетели сообщили все, что могли, и больше из них ничего было не выжать.

Ленская решила применить старый, испытанный прием.