Завещание чудака. Рассказы

Времени на то, чтобы явиться без опоздания в назначенное место, отводилось достаточно. Метание игральных костей происходило через каждые два дня, но так как игроков всего семь, то на долю каждого приходилось два раза по семь, то есть четырнадцать дней. Их вполне хватало для переезда из одного конца государства в другой, например из Мэна в Техас или из Орегона в самый крайний пункт Флориды.

Когда правила игры до мельчайших деталей стали известны участникам партии, оставалось соглашаться или отступить. И они согласились.

Думать, что все с одинаковым удовольствием, конечно, неправильно. Коммодора Уррикана, Тома Крабба, точнее Джона Мильнера, и Германа Титбюри затея покойного оригинала, мягко говоря, не привела в восторг. Макс Реаль и Гарри Кембэл смотрели на дело с точки зрения профессионалов: один намеревался извлечь из путешествия побольше этюдов, другой — газетных заметок. Лисси Вэг еще пребывала в смятении, когда Джовита Фолей заявила ей:

— Дорогая моя, я хочу попросить Маршалла Филда дать отпуск не только тебе, но и мне. Мой долг проводить тебя до самой шестьдесят третьей клетки!

— Но ведь это же безумие! — воскликнула молодая девушка.

— Наоборот, очень разумно, — возразила Джовита. — Шестьдесят миллионов долларов почтенного господина Гиппербона достанутся тебе…

— Мне?!

— Да, и ты, конечно, не откажешься дать мне половину за хлопоты…

— Все, если хочешь!

— Согласна! — ответила Джовита Фолей серьезнейшим тоном.

Никто из участников не рисковал застрять в дороге за недостатком средств или выбыть из игры за неуплату штрафов. Никто, за исключением Лисси Вэг.

— Не бойся ничего, — между тем говорила ей лучшая подруга. — Мы пожертвуем всеми нашими сбережениями.

— В таком случае мы не далеко уедем, Джовита!

— Очень далеко, Лисси!

— Но если судьба заставит нас платить штрафы?

— Судьба заставит нас только выиграть! — объявила решительная особа не допускающим возражений тоном. И Лисси решила с ней больше не спорить.

Жребий первым отправиться в путь выпал Максу Реалю — обстоятельство, которое привело коммодора Уррикана в бешенство. Он положительно не мог переварить мысли, что получил шестой номер: после Макса Реаля, Тома Крабба, Германа Титбюри, Гарри Кембэла и Лисси Вэг. А между прочим, последний из отъехавших может даже обогнать всех других, получив с первого удара девять очков и сразу отправившись в двадцать шестую или пятьдесят третью клетку. Такого рода случайности свойственны удивительным комбинациям, созданным (если верить легенде) народом с тонким, поэтическим вкусом, каким обладали изобретательные эллины[62] (почтенный Гиппербон, как мы знаем, сомневался в их авторстве).

Посмертное чудачество Уильяма Гиппербона произвело громадное впечатление не только в Новом, но и в Старом Свете. Никто не сомневался, зная спекулятивную страсть американцев, что они будут ставить колоссальные суммы за удачу тех или других участников партии. И действительно, в Чикаго и в других городах Америки мгновенно появились агентства по приему пари, назначавшие специальные ставки на каждого из участников. Но они не могли функционировать, пока партия не началась. Все те, кто привык держать пари на бегах, ждали часа, чтобы поставить на шестерых, теперь уже семерых, то есть на каждого из них или на всех вместе. На чем же основывались ставки? Тут не имели значения ни список ранее взятых призов, ни перечень знаменитых родоначальников участвующих в бегах лошадей, как бывает на бегах, ни те или другие гарантии, предоставленные тренерами. Тут играли роль только личные качества участников.

Настало тридцатое апреля. Ровно в полдень нотариус Торнброк в присутствии Джорджа Хиггинботама, окруженного членами «Клуба чудаков», на глазах всех собравшихся в зале твердой рукой потряс коробочкой с игральными костями и выбросил их на карту.

— Четыре и четыре! — крикнул он.

— Восемь, — ответили в один голос присутствующие.

Цифра соответствовала клетке, назначенной завещателем для штата Канзас.

Накануне тиража Макс Реаль пропал из города. Пока он беззаботно бродил по окрестностям Чикаго в поисках наилучшего пейзажа для будущей картины, весть о его исчезновении быстро распространилась среди горожан. Бедная миссис Реаль (она уже переехала к сыну) не знала, что и думать: до метания костей оставалось десять часов, а мальчик еще не вернулся. Вдруг его что-то задержало в дороге! И только перед самой полночью беспечный сын, сияя улыбкой, появился на пороге дома. Когда на следующее утро нотариус Торнброк выкрикнул число очков, а затем имя первого участника — в зале наступило молчание. Его нарушил громовой голос Годжа Уррикана:

— Его нет!

— Он здесь! — раздалось в ответ, и молодой человек, приветствуемый аплодисментами, поднялся на эстраду.

— Готовы ехать? — спросил председатель «Клуба чудаков», подходя к художнику.

— Готов ехать… и выигрывать! — ответил Макс, улыбаясь.

Коммодор в эту минуту был похож на людоеда из Папуасии, готового проглотить живьем своего соперника.

Глава VII ПЕРВЫЙ ОТЪЕЗЖАЮЩИЙ