Завещание дедушки

       Дьявол подери все обстоятельства на свете!..

       – Прости, сам пока не могу…

       – Ты прости! – Деника обхватила его за шею и пристроилась на плече: неужели они наконец-то научились слышать друг друга? И не ссориться из-за собственных домыслов?

       В аэропорт ехали молча, почти не веря в то, что еще вчера в это самое время счастье ласкало их в своих объятиях. Как быстро все вернулось на круги своя. И хотелось только надеяться, что в их силах все исправить и сохранить самое светлое, что было в их отношениях.

       Деника сидела притихшая, время от времени поглядывая на руки Алекса, а на светофорах накрывая его сжимающие рычаг переключения передач пальцы, и тихонько вздыхала.

– Дени, я приеду, как только отцу станет лучше, – пообещал Алекс, не зная, что еще ей сказать и чего она ждет от него. Деника кивнула и снова вздохнула.

       – Тоже чувствуешь себя предателем? – неожиданно спросила она. – Что бы ни выбрал, кто-то все равно останется обиженным. Я боюсь, что твоя мама будет не в восторге от моего отъезда в такое время. Но еще больше боюсь, что она будет от этого в восторге.

       В душе у Алекса совершенно не к месту пробудилось воодушевление. Если Денику волновало отношение к себе его матери, значит, все-таки всерьез все? Не на ночь, не перебиться, пока срок брачного контракта не выйдет, а насовсем? Как и положено в настоящих семьях?

       Не отвечая на ее вопрос, он развернулся и с нежностью поцеловал Денику. И она с чувством отозвалась.

       – Люблю тебя! – чуть севшим голосом выговорил Алекс. – Просто помни об этом и не сомневайся во мне.

       – И ты не думай, что в родных пенатах я немедля забуду про мужа из маленького городка, – улыбнулась Деника, и Алекс едва не поперхнулся от изумления: когда она научилась так его понимать? – Ты мне еще медовый месяц должен, а отработал только один день.

       Внутри у Алекса разлилось тепло: все-таки Деника просто восхитительна!

       – Увезу тебя в горы и там буду любить до полного изнеможения, – не справившись с предавшим голосом, пригрозил он, а Деника бесконечно мило порозовела.

       – Я надеялась, что ты тоже этого хочешь, – будто бы стыдливо заметила она, но Алекс уже знал, как выглядит ее приглашение, и все остальное время до начала посадки на самолет они потратили отнюдь не на слова.

       Уже пройдя регистрацию, Деника обернулась к Алексу с таким необъяснимо решительным видом, что он невольно поежился. Все-таки от Дени по-прежнему можно было ожидать чего угодно.

       – Загляни в бардачок, – попросила она. – Я там записку для тебя оставила и еще кое-что. Только, пожалуйста, не придумывай того, чего у меня и в мыслях не было. И просто знай, что я очень тебя люблю!

       Не давая Алексу и слова сказать в ответ, она на мгновение прижалась губами к его губам и исчезла в терминальном коридоре. А Алекс вдруг понял, что из всех царивших в аэропорту звуков различает только стук собственного сердца. Страшно было даже представить, что Деника могла написать ему такого, о чем нельзя было сказать лично. И даже последняя ее фраза не успокаивала, а только добавляла панических настроений. Что-то из разряда: «Я тебя люблю, но не желаю демонстрировать отношения с простым смертным в своем кругу. А потому будь добр…»

       Алекс с размаху плюхнулся на водительское сиденье и рванул крышку бардачка на себя. Не было никаких сил откладывать свой приговор на потом, тешась напрасными надеждами. Стыдно – так стыдно, условия – так условия. Лучше разгребать то, что есть, чем накручивать себя на ровном месте.

       На самом видном месте лежал листок бумаги. Алекс выдохнул, на мгновение зажмурился, потом развернул послание и уставился в неровные, явно написанные впопыхах, строчки.

       «В JPMorgan Chase на твое имя открыт счет, – сообщалось в нем. – Папа сразу после нашей свадьбы перевел на него обещанные за мое спасение сто тысяч долларов. Они твои, и ты можешь получить их в любой момент. Я все не решалась рассказать тебе об этом, опасаясь, что ты решишь, будто мы пытаемся от тебя откупиться. Я и сейчас до смерти этого боюсь, Алекс, но несчастье с твоим отцом не дает мне права молчать и дальше. Пожалуйста, не отказывайся от этих денег из гордости: это не подачка, а выполнение отцом своих обязательств, и ты лучше всех можешь понять, насколько важна для него честность в таких вопросах. Если эти деньги помогут твоим родителям, я буду только рада. Если нет, они в любом случае твои.

       P.S.: В бардачке еще мобильный телефон с моим номером в адресной книге. Позвони мне, если не сердишься на такой подарок.

       P.S.2: Хочу знать, что в любую секунду могу нажать кнопку и услышать твой голос. И то, что ты меня любишь.

       P.S.3: Я тоже тебя люблю!»

       Алекс усмехнулся и прочитал постскриптумы еще раз. Потом тряхнул головой и снова прошелся по тем же строкам. И как после всего этого можно было сердиться на Денику?

       Она на самом деле все про него знала, и первой его мыслью после известия о личном счете была мысль о подачке и попытке откупа, а первым порывом – вернуть все до цента Говарду Лэкки, чтобы тот понял, с кем имеет дело. Но Деника очень ловко сыграла на его сыновьем чувстве долга, а потом…