Завещание дедушки

       – Я должна с ним поговорить, – сокрушенно прошептала Деника, когда Алекс истратил весь свой пыл, предъявляя на жену права в виде собственнических поцелуев и не менее собственнических вопросов. – Уверена, он не откажется рассказать мне, что происходит.

       – После того, как ты попросила его из своего дома и из своей жизни? – Алекс скептически покачал головой. Однако Денику это не остановило.

       – Ты не знаешь Адальберта, – легкомысленно махнула рукой она. – Он давно уже все забыл. Меня всегда поражала в нем эта способность не помнить обид, особенно с моим-то характером…

       Алекса такое качество, признаться, тоже поражало. Ему в общении с Деникой терпения не хватало никогда, выливаясь то в ссору, то в голословные обвинения. Быть может, с годами против этого вырабатывается иммунитет? Сейчас же до крайности хотелось схватить Денику за плечи, заглянуть ей в глаза и спросить, на самом ли деле она не видит, что творит с Алексом своими нежностями в адрес Адальберта, или просто играет с ним, как и положено избалованной девочке.

       – Меня, конечно, с собой не возьмешь? – предельно ровно поинтересовался он. – Я только мешаться буду, когда вы захотите воспоминаниям предаться…

       – Каким воспоминаниям? – недоуменно проговорила Деника. – У меня давно ничего общего с Адальбертом нет, и, если бы не угроза папиной корпорации… – тут она наконец внимательно посмотрела на Алекса, а он почувствовал, как на лицо наползает краска, выдавая его с потрохами. – Ты ревнуешь? – ласково улыбнулась она и, несмотря явный скрип его зубов, подошла и обвила руками его шею. – С ума сойти, ты меня ревнуешь!

       Алекс раздраженно выдохнул, но ее губы, прижавшиеся сначала к его щеке, а потом передвинувшиеся к губам, не дали возможности высказать свое возмущение. Впрочем, наверное, это было и к лучшему. Вряд ли на свете существовали оправдания, которым Алекс мог бы в нынешней ситуации поверить. А вот ее поцелуям он верил безоговорочно.

       – Ни на секунду не хочу с тобой разлучаться, – прошептала Деника. – Но боюсь, что при тебе Адальберт не захочет общаться. Он… Ну, я бы на его месте тебя точно возненавидела.

       «Я тоже», – мысленно усмехнулся Алекс. Если даже после признаний Деники в своих нежных чувствах к нему обойтись без ревности не смог, то что уж говорить о проигравшем сопернике? А в том, что Херберт видел в нем соперника, Алекс не сомневался.

       – Могу надеть темные очки, нацепить бороду и сесть в самом дальнем углу, чтобы наблюдать за вами через дырку в газете, – чувствуя возвращение хорошего настроения, в шутку предложил он. Однако Деника даже не улыбнулась.

       – Мне будет гораздо спокойнее, если я стану знать, что ты рядом, – чуть смущенно проговорила она. – Адальберт, конечно, мухи не обидит, но я все-таки не могу быть уверена, что он не действует заодно с отцом и не пытается своими записками заманить меня в ловушку.

Алекс кивнул, чувствуя облегчение. Хоть кулаками свою женщину защитит, если потребуется, – и от него польза будет.

       Они успели наскоро позавтракать, прежде чем отправились на встречу, поэтому в «Греко» Алекс заказал только кофе, хотя ассортимент выпечки весьма радовал разнообразием и демократичными ценами. Мелькнула отвратительная мысль, что за два месяца знакомства Алекс ни разу не пригласил Денику хотя бы в такую вот забегаловку, тогда как Адальберт явно частенько баловал ее выходами в свет. Пока на брачный контракт мог сослаться, проблема денег все-таки не стояла перед Алексом столь остро: не было нужды соответствовать статусу Деники. А теперь что? Приглашать Дени на свидания, расплачиваясь деньгами ее же отца, Алексу ни совесть, ни гордость не позволяли. А рассчитывать на одну лишь постель мог только последний осел: рано или поздно Денике попросту надоест сидеть дома, она начнет обижаться, потом бунтовать, а потом…

       Алекс уже привычно поддался собственным комплексам, уйдя в них так, что прозевал приход Адальберта. И только когда Деника сделала резкое движение, вырвав у бывшего жениха руку, опомнился и напряг слух. Дело это, впрочем, оказалось бессмысленным: в кафе было довольно многолюдно, и гомон посетителей перекрывал отголоски беседы Деники и Херберта, оставив сидящему за пару столиков от них Алексу возможность лишь следить за выражением лица последнего. К счастью, оно было достаточно красноречивым, чтобы Алекс мог досочинять ответы на свои вопросы.

       Вот Херберт радуется, что снова может видеть Денику. Вот интересуется, как у нее дела, и, судя по всему, услышанное не приходится ему по душе – во всяком случае, Алексу очень этого хотелось. Вот его лицо приобретает недоуменное выражение, когда, очевидно, Деника спросила про анонимки. Он заюлил, пытаясь отвести взор и пробормотать какие-то оправдания, но тем самым окончательно выдал себя. А Деника, почувствовав слабину, пошла на таран.

       Как она может унизить словом, уничтожить взглядом и размазать по земле презрительной холодностью, Алекс знал не понаслышке. Но со стороны это видеть еще не приходилось, и Алексу оставалось только надеяться, что он выглядел после отчета Деники все-таки не так жалко, как Херберт.