Завещание фараона (СИ)

— А если на море нас догонят египтяне?..

— Ну-у… — советник даже присвистнул. — Догнать финикийский корабль?.. Ты шутишь, о царевна! Их суда только эллинским уступают в скорости.

Агниппа вздохнула.

Пламя в кадильницах, казалось, пульсировало в такт её сердцу: столь же пылкое — и пленённое… А потом рабыня его потушит…

— Я жду тебя сегодня ночью, Мена, — одними губами выдохнула девушка. — Жду и молюсь богам за наш успех.

Советник низко поклонился, скрестив руки на груди — по новомодному обычаю, пришедшему из Персии, — и протянул царевне крохотный мешочек.

— Пусть рабыня подсыплет это в вино страже. Уповай на богов, о царевна!

— Да, ничего иного мне не остаётся…

Мена ещё раз поклонился — и за ним с мягким шелестом опустился красный занавес.

А Агниппа, молитвенно сложив руки и подняв чёрные очи вверх, горячо, но беззвучно молила богов помочь ей и её верному советнику.

Часть 1. Глава 2. Бегство

Луна плыла над Фивами, похожая на жемчужину, заполненную светом, и её мерцание струилось на бескрайние пески, на таинственные своды скальных гробниц в Та Сет Аат[1], у подножия величественного пика Та Дехент[2], похожего в этом неверном сиянии на древнюю огромную пирамиду, на пустынные улицы и площади, на тёмные воды Нила.

Пьяно и трепетно благоухали сады, смешивая свои ароматы с запахом нильского белого лотоса.

Улицы опустели. Лишь редкий прохожий, запоздав, торопливым шагом направлялся домой.

Огни гасли один за другим, городом завладевали темнота и тишина. Только во дворцах слышалась музыка и крики: то веселилась знать, празднуя рождение наследницы.

Жрецы запирались в храмах и приступали к ночным молитвам.

Воры выходили на промысел.

Стража начинала первый обход.

Прячась в густых тенях, по улицам ехал всадник на вороном коне, ведя в поводу белого скакуна. Лицо человека было скрыто низко надвинутым капюшоном, а копыта лошадей обмотаны плотной тканью.

Не спеша, но и не мешкая всадник держал путь сквозь паутину улиц к окраине, и, наконец, добрался до известной башни. Там он спешился и без стука вошёл внутрь.

Его ждали. Девушка-рабыня провела Мена в комнату царевны. Тишина в коридорах, по которым шли советник и служанка, нарушалась лишь мирным посапыванием спящих стражей: зелье, данное Агниппе, подействовало прекрасно.

— Да хранят вас боги, господин, — прошептала невольница. — А я сделала всё, что могла…

— Ты едешь с нами? — спросил Мена.

— О нет! — пылко возразила служанка. — Простите меня, господин мой, я боюсь. Солнцеподобная не снизойдёт до мести такому ничтожеству, как я, если сочтёт, что меня опоили, как стражников, но если я отправлюсь с вами и нас поймают, мне не сносить головы. Поймите меня, господин мой…

Советник кивнул и, откинув портьеру, вошёл в комнату Агниппы.

Тут ничего не изменилось. Всё так же равномерно горели светильники, бросая скользящие блики на мрамор стен и потолка, всё так же ветер чуть шевелил края занавесей, что скрывали балкон…

Только на полу, возле дивана, высилась пушистая груда, золотясь в свете пламени.

Агниппа, в мешковатом наряде бедняка-еврея, стояла у окна и, чуть сдвинув штору, напряжённо всматривалась в ночь. В этой одежде, с длинными рукавами и в плотных штанах, девушка походила на мальчишку-подростка…

— Я вижу, ты готова, о царевна, — только и сказал советник.

— И не пожалела своих волос, — всхлипнула рабыня. — Такую роскошь — и отрезать!

— Молчи, — не оборачиваясь, уронила дочь фараона. — Волосы отрастут, а жизнь не вернёшь… Когда мы уедем, сожги их.

— Примета плохая, о пресветлая, — пискнула девчушка.

— Сожги, — не терпящим возражений голосом отрезала Агниппа. — Не время для суеверий.

— Мы чего-то ждём, госпожа? — спросил Мена.

Девушка глубоко вздохнула.

На секунду прикрыла глаза, собираясь с духом.

Благодаря богов, что Мена не догадывается о её слабости…

— Нет, Мена, — решительно ответила она, подходя к своему советнику. — Ждать нам здесь нечего. Идём! — она кивком головы указала на два небольших мешка, брошенных на диване. — Возьми, там деньги.

— Сколько?

— Четыре аттических таланта золотом.[3]

Мена восхищённо покачал головой. Девочка не постеснялась забрать все деньги, что казна отвела на её содержание…

— Великолепно. И я захватил с собой кое-что… конечно, не талантами, но два кошелька с золотом есть, — улыбнулся советник. — Ну, ещё серебро и медь на мелкие расходы…

Агниппа серьёзно кивнула.

— У меня тоже кошельки с серебром и медью за поясом. А в рукавах кое-какие украшения. Но только продадим мы их уже за пределами Египта и в крайнем случае. Хорошо?

— Верно. Колечки и ожерелья дорого стоят, но могут навести на наш след. Что ж, надо спешить. Помоги-ка мне! — велел Мена рабыне, протягивая один из мешков.

— Да хранят нас боги! — вздохнула царевна, решительно ступая в коридор. Советник и служанка последовали за ней.

…Рыжий свет светилен на стенах. Тишина и треск пламени. Пляска теней на лицах спящих охранников. Стук сердца в горле.

Наконец в лицо подул ночной ветер. Перед царевной распахнулись двери темницы.

Пофыркивая, снаружи ожидали кони.