Завещание Холкрофта

– Что ж, вероятно, он и прав. Если это возможно. Но бог свидетель, слишком поздно. Что бы ни делал Генрих, это всегда обладало незначительной ценностью. И было ложью. – Альтина сделала паузу. – Ты – единственное исключение. А это дело – может быть, второе исключение.

Ноэль встал и подошел к матери. Он обнял ее за плечи и привлек к себе.

– Тот человек в Женеве сказал, что ты – потрясающая женщина. Ты и в самом деле потрясающая женщина.

Альтина отшатнулась:

– Он так сказал? Потрясающая?

– Да.

– Это Эрнест Манфреди, – прошептала она.

– Ты знаешь его? – изумился Ноэль.

– С очень давнего времени. Так, значит, он жив.

Ноэль промолчал.

– Как ты догадалась, что это он?

– Я познакомилась с ним однажды в Берлине. Он помог нам бежать из страны. Тебе и мне. Он посадил нас в самолет, дал денег. Боже! Боже! – Альтина высвободилась из объятий сына и подошла к письменному столу. – Тогда, в тот день, он назвал меня «потрясающей женщиной». Он предупредил, что за мной начнут охотиться, что меня все равно найдут. Нас найдут. Он пообещал сделать все, что в его силах. Он научил меня, как отвечать на вопросы, как вести себя. В тот день этот маленький швейцарский банкир казался титаном. Боже, и после стольких лет…

Ноэль смотрел на мать в полном недоумении:

– Но почему же он ничего мне не сказал?

Альтина повернулась лицом к сыну, но смотрела мимо него. Она смотрела в пустоту, вглядываясь в то, чего он не мог увидеть.

– Наверное, он хотел, чтобы я сама догадалась. Как сейчас. Он не тот человек, который будет требовать возмещения долгов. – Она вздохнула. – Но я не стану тебе говорить, будто что-то теперь разрешилось. Я ничего тебе не обещаю. Если я решу, я предприму кое-какие шаги. Но предупрежу тебя заранее. Однако в ближайшее время я не стану вмешиваться в твои дела.

– То есть вопрос остается открытым, так?

– Это все, на что ты можешь рассчитывать. Эти воспоминания и впрямь крепко отпечатались у меня в душе.

– Но пока ты ничего не будешь предпринимать?

– Я же дала тебе слово. Я никогда зря не даю обещаний. Но если даю, то не нарушаю их.

– Но что может изменить твое решение?

– Ну, скажем, если ты вдруг исчезнешь.

– Я буду держать тебя в курсе.

* * *

Альтина Холкрофт проводила сына взглядом. Ее лицо, столь напряженное и суровое лишь несколько мгновений назад, теперь разгладилось. Ее тонкие губы тронула легкая улыбка, в задумчивом взгляде появилось выражение уверенности и силы.

Она потянулась к телефону, стоящему на столе, нажала кнопку «О» и сказала:

– Пожалуйста, международную. Я хочу заказать разговор с Женевой, в Швейцарии.

* * *

Ему надо было придумать какое-нибудь веское с профессиональной точки зрения обоснование своему решению закрыть компанию «Холкрофт инкорпорейтед». Ни у кого при этом не должно возникнуть никаких вопросов. Люди «Вольфшанце» были хладнокровными убийцами, и любое возникшее у них недоумение они могли бы счесть за знак того, что кто-то раскрыл их тайну. Его внезапное исчезновение должно иметь вполне убедительное объяснение. Он знал одного человека, который исчез. И нашел для этого объяснения, которые выглядели вполне обоснованными.

Итак, речь идет, по видимости, об объяснимом исчезновении.

Сэм Буоновентура.

Не то чтобы поступок Сэма был необъяснимым. Напротив. Он был одним из лучших инженеров-конструкторов в архитектурном бизнесе. Это был пятидесятилетний профессионал, избравший себе карьеру военного перекати-поля. Выпускник Сити-колледжа, проведший детство и юность на Тремонт-авеню в Бронксе, которому была по душе жизнь, полная кратких удовольствий в более теплых широтах.

Командировка в составе армейского инженерного корпуса убедила Буоновентуру, что за пределами Соединенных Штатов, лучше всего – южнее Флориды, лежит куда более приятный мир. Все, что там требовалось, – быть прилежным, прилежным в работе, что само по себе обещало неуклонный успех и получение другой, более выгодной, работы и очень больших денег. В пятидесятые и шестидесятые годы в Латинской Америке и в странах Карибского бассейна наступил архитектурный бум, да такой, словно его придумали специально для Сэма Буоновентуры. В правительственных кругах и среди крупных предпринимателей он приобрел стойкую репутацию тирана, которому любая задача по плечу.

Изучив чертежи, ознакомившись с фондом рабочей силы и бюджетом предстоящего строительства, Сэм говорил своим работодателям, что отель или аэропорт, или плотина будут сданы «под ключ» в течение такого-то времени – он редко ошибался в своих расчетах с погрешностью более четырех процентов. О таком инженере мог мечтать любой архитектор: иными словами, он и сам не считал себя архитектором.