Завещание Холкрофта

– Возможно. Но немецкий, на котором говорил один из них, показался мне странным. Я не смогла узнать диалект. Он не из Мюнхена и точно не из Берлина. У него странное произношение.

– Что ты имеешь в виду?

– Оно очень гортанное, но при этом мягкое, если так бывает.

– Ты думаешь, они из «Возмездия»?

– Какая разница? Мы должны защитить себя от обоих. Ничего не изменилось. Во всяком случае, для меня. – Она дотронулась до его руки. – Но тебя мне жаль.

– Почему?

– Потому что теперь ты бежишь вместе с нами. Ты теперь один из детей – из verwunschte Kinder[19]. Из Проклятых. А у тебя нет опыта.

– Похоже, теперь я приобретаю его на ходу.

Она убрала руку.

– Ты должен ехать в Берлин.

– Знаю. Мы должны быстро двигаться. Нужно добраться до Кесслера и подключить его, он, – Холкрофт сделал паузу, – наш последний шанс.

Она печально улыбнулась этому слову.

– У нас есть ты и мой брат, вы оба все знаете и готовы действовать. Кесслер тоже должен быть готов… Цюрих – вот шанс. И разрешение столь многих проблем.

Ноэль посмотрел на нее. Было нетрудно угадать ее мысли. Цюрих – это безграничные средства, часть которых, безусловно, можно пустить на то, чтобы обуздать, а то и уничтожать фанатиков из ОДЕССЫ и «Возмездия». Холкрофт знал – ей известно, что он сам был свидетелем ужасов, которые они творят; в конце концов, одна треть голосов и так принадлежала ей. Ее брат тоже согласится.

– Мы подключим Цюрих, – сказал он, – и вскоре сможем остановиться. Мы все сможем остановиться.

Она задумчиво посмотрела на Ноэля. Потом придвинулась к нему и взяла за руку. Хелден опустила голову ему на плечо, и ее длинные светлые волосы упали ему на пиджак.

– Я позвала тебя, и ты пришел ко мне, – сказала она своим странным певучим голосом. – Мы чуть не погибли сегодня. Тот человек отдал свою жизнь за нас.

– Он был профессионалом, – ответил Ноэль. – Наши жизни для него ничего не значили. Он искал информацию и человека, который мог бы ее предоставить.

– Знаю. Я и раньше встречала таких людей, таких профессионалов. Но он хотя бы вел себя достойно; многие бы поступили иначе. Они слишком легко жертвуют другими во имя профессионализма.

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя нет опыта, ты бы поступил так, как он тебе велел. Он мог использовать тебя как наживку, вызвать огонь на тебя. Для него было бы проще подставить тебя, а потом – и меня под пули. Я для него ничего не значила. В суматохе он спас бы свою жизнь и заполучил бы нужного человека. Но он спас нас.

– Где мы остановимся в Париже?

– Не в Париже, – сказала Хелден. – В Аржантёйе. Там на берегу реки есть небольшая гостиница. Очень милая.

Ноэль снял левую руку с руля и дотронулся до волос, струившихся по его пиджаку.

– Ты очень милая, – сказал он.

– Я боюсь. Нужно прогнать страх.

– Аржантёй? – размышлял он. – Маленькая гостиница в Аржантёйе. Для человека, который во Франции всего несколько месяцев, ты знаешь слишком много.

– Необходимо знать места, где не задают лишних вопросов. Ты быстро учишься, тебя легко учить. Поезжай в сторону Бийанкура. И пожалуйста, побыстрее.

Комната выходила на Сену, балкончик со стеклянными дверьми висел прямо над рекой. Несколько минут они стояли на ночном воздухе, глядя на темную воду, он обнимал ее за плечи. Оба молчали; прикосновение успокаивало.

В дверь постучали. Хелден напряглась; он улыбнулся и успокоил ее.

– Расслабься. Пока ты мылась, я заказал бутылку бренди.

Она улыбнулась ему в ответ и снова задышала спокойно.

– Лучше бы ты предоставил это мне. Твой французский просто ужасен.

– Я могу сказать «Ремми Мартен», – ответил он, отпуская ее. – Когда я учился в школе, это было первое слово, которое мы выучили.

Ноэль пошел к двери.

Забрав поднос у официанта, Холкрофт минуту стоял, глядя на Хелден. Она закрыла двери балкона и вглядывалась в ночное небо. Скрытная, одинокая женщина, тянувшаяся к нему. Это он понимал.

Ему бы хотелось понять и другое. Она очень красива; это очевидно, и рассуждать тут было не о чем. Она не могла не отдавать себе отчета в своей красоте. И очень умна – это было столь очевидное свойство, что комментарий не требовался. А кроме того, она знала обычаи своего таинственного мира. Хелден была эффектной женщиной в широком смысле; она двигалась быстро и решительно. Она, должно быть, десятки раз использовала секс, чтобы чего-либо добиться, но он подозревал, что за этим стоял лишь холодный расчет: «К сведению покупателя, вы получаете только тело, мои мысли принадлежат мне, а не вам».

Она отвернулась от окна, ее взгляд стал мягким, теплым, но каким-то далеким, наблюдающим.

– Ты похож на нетерпеливого метрдотеля, ждущего возможности проводить меня к столу.

– Сюда, мадемуазель, прошу вас, – сказал Ноэль, направляясь к маленькому бюро в другом конце комнаты. – Не желаете ли леди занять столик у воды? – Он пододвинул стульчик к стеклянным дверям и смотрел на нее, кланяясь и улыбаясь. – Если леди будет любезна присесть, будет подано бренди и начнется фейерверк. Факельщики в лодках ждут вашего появления.

– Но где сядешь ты, мой очаровательный garcon?