Завещание красного монарха

Что же происходит в наши дни, где ЦРУ и Моссад являются главным оперативным орудием мировой масонской закулисы? Коснемся немного деятельности зарубежных разведывательных спецслужб. И даже более узкой темы – подготовки "агентов влияния" Эти люди (они не обязательно могут быть еврейской национальности, но – "гоями"), выдвигаемые в дальнейшем на высшие государственные посты, в элитную часть общества, должны, во-первых, обладать почти гипнотической способностью влиять на общественное сознание (примеры из нашей современной истории: Корбачев, Эльцын, Собочачак, Цахаров); во-вторых, волевыми усилиями достигать цели, поставленной "хозяином" (Хубайс, Луньков); в-третьих, быть "винтиками" в делании политики (Станюкевич, Мурахов), которыми и не жалко пожертвовать; в-четвертых, системно "обучаться и обучать других" (Афаназьев, Шатален, Шмилев); в-пятых, принадлежать к типу функционеров "заднего плана", быть "серыми кардиналами" (Иковлев А.Н., Барбулис); в-шестых, быть нравственно нечистоплотными (сексуальные извращения, гомосексуализм), иметь шкурные интересы (читай: "общечеловеческие ценности"), лакейский характер (Кисилев, Цванидзе, да почти все журналисты, телеведущие и прочая проституированная мразь); в седьмых, рядиться в псевдопатриотические и национальные одежды (Моголь, Рагозин, Скуков, Стерлингов); в-восьмых (и об этом не догадываются сами "агенты влияния"!), при выработке жизненных ресурсов и бесполезности своего дальнейшего существования – самоликвидироваться. Но это уже тема отдельной главы – о методах и формах психотропного и сублимального воздействия на человеческий мозг…"

Глава шестая

– 1 –

Анатолий был приятно удивлен, когда координатор предложил форсированно ускорить работу над его книгой, пользуясь архивами Русского Ордена, которые в свое время были предоставлены и Просторову. Значит, его труд будет востребован и принесет пользу, – подобное всегда льстит самолюбию литераторов, хотя Киреевский не стремился ни к славе, ни к богатству, подавляя в себе эти проявляющиеся порою желания, считая их одними из болотных огоньков возле прямой дороги. Любое творчество – это вообще очень коварная и прельстительная вещь, способная погубить душу и изменить человеческий облик, если сам творец забывает о том, что он всего лишь человек, временно хранящий талант, данный ему Богом. За ним неотступно следует дьявол, пытающийся выхватить этот талант, или использовать "носильщика" по своему усмотрению. Поэтому ты являешься либо проводником слов Божьих, либо выполняешь задачи Князя Тьмы. В этом беда и трагедия многих, почти всех писателей, находящихся в постоянной борьбе с самим собой. Уступившие в этом сражении (даже если достигли внешних вершин почестей и богатства), как правило, кончают одинаково: безумие, алкоголизм, самоубийство… Сам Геннадий Сергеевич Просторов как-то заметил своему молодому соседу: "Берите пример с наших предков – монахов-летописцев, иноков, создателей патерик и жизнеописаний святых. Редко кто из них ставил свою подпись под рукописью. Я уж не говорю об иконописцах! Нет, желание любым путем увековечить свое имя – есть одно из худших проявлений гордыни. Таких людей я называю не "творцами", а "творюгами"…" Киреевский тогда согласился с ним, но перед ним все время стоял другой вопрос: на что жить? Понятно, что голод способствует движению мысли, а сытый желудок – движению к дивану, но жизненные силы тоже надо как-то поддерживать и питать мозг. Анатолию было неудобно заговорить на эту тему с Кротовым, но тот и сам знал, что к чему, каково приходится честным и талантливым людям в нынешней России, где процветают лишь торгаши, предатели и лакеи.

– Руководство заинтересовано в скорейшем издании вашей книги, – сказал он. – Подобной литературы должно скоро появиться очень много, и она будет охватывать различные слои населения. Программа духовного образования народа развернута широко, не сомневайтесь. Хватит забивать голову чепухой и подделками. К сожалению, русские писатели в той идеологической войне – в конце 80-х, начале 90-х годов начисто проиграли, оказались неподготовленными, деморализованными, по существу, покорно сдались. Не все, но большинство. На них больше нельзя ни ориентироваться, ни делать ставку. Они не смогли перейти к новым формам борьбы, к новому ритму жизни. Теперь их удел – тихая старость, пенсия, воспоминания… Ваше поколение тридцати-сорокалетних писателей и литераторов сделает больше и лучше. А на вас лично, Анатолий, мы возлагаем особые надежды. Ваша рукопись должна быть закончена к первому июня, – добавил Кротов, испытующе взглянув на Киреевского.

– Это невозможно, – отозвался Анатолий. – Слишком мало времени, а я только перевалил за половину.