Завещание мужества

На снегу белизны госпитальной
умирал военврач, умирал военврач.
Ты не плачь о нем, девушка, в городе дальнем,
о своем ненаглядном, о милом не плачь.

Наклонились над ним два сапера с бинтами,

и шершавые руки коснулись плеча.
Только птицы кричат в тишине за холмами.
Только двое живых над убитым молчат.

Это он их лечил в полевом медсанбате,

по ночам приходил, говорил о тебе,
о военной судьбе, о соседней палате
и опять о веселой военной судьбе.

Ты не плачь о нем, девушка, в городе дальнем,

о своем ненаглядном, о милом не плачь.
…Одного человека не спас военврач —
он лежит на снегу белизны госпитальной.

Венгрия, 1945

«В Праге хоронят погибшего после победы майора…»

В Праге хоронят погибшего после победы майора.
Влтава тиха, но гремит орудийный салют.
Женщины плачут. Мужчины молчат у собора
И, обжигая ладони, гильзы на память берут.

Гильзы хозяйки начистят кирпичною пылью.

Первые ландыши, ландыши будут стоять на окне.
Ландыши красными станут! И к правнукам былью
Сказка придет о салютах, цветах и войне.

1945

Вторая атака

Будь то конный,
   будь то пеший —
валит всех
   орудийный шквал.
Возле города
   Будапешта
я в атаке
   опять побывал.
В декабре,
   в сорок четвертом
на венгерский
   растаявший снег
окровавленным
   или мертвым
не желает
   упасть человек.
Не желаю!
   Не желаю!
Пулям кланяюсь,
   но бегу.
Разрывается
   мина злая
черным веером
   на снегу.
Разлетаются
   серые комья.
Но пехоте уже не до них…
Я теперь
   ничего не помню
после лютых атак
   штыковых.
И сегодня
   после отбоя
я в чужом блиндаже
   захрапел.
Я был очень
   доволен собою
и во сне
   даже плакал и пел.
Мне приснилось:
   гремят оркестры,
я в Москву
   возвратился весной —
пьют друзья,
   и моя невеста
неразлучна опять
   со мной.
Не будите меня!
   Не надо!
Пусть продлится,
   хотя бы во сне,
встреча с той,
   за кого прикладом
и штыком
   молюсь на войне.

1944

1944–1945 гг.

28 декабря

Ночевали в Орадес-Матье. Это последний город, где смешаны мадьяры и румыны. По сравнению с Клужем — здесь полное разорение. Город большой. На базаре только гуси, магазины почти все закрыты, торгуют остатками.

Ненависть появляется у бойца в Европе с воспоминаниями и сменяется миром, тишиной. Мы понимаем чужое горе — даже врага (это не всегда хорошо).

* * *

Купсентмартов, 29 и 30 декабря, ночь. Вечером разговор о литературе. Сытость нашей дороги пугает меня. Слышна стрельба ружейная. 130 километров до Будапешта.

* * *

Стихи о том, что возвращается пшеница в закрома, а люди убитые не возвращаются.

* * *

Ракоци — район фашистский. Старый мадьяр с шестого этажа сбросил гранату, убил 10 офицеров.

Капитан Рогованов — храбрый, был ранен в ногу, когда попал в окружение, немцы хотели его убить, но венгерский офицер вступился, отправил его к местному врачу, тот вылечил его и спрятал. Он жив.

* * *

Хорошие солдаты, прибывающие из госпиталей. Они брали Крым, Киев, Яссы. Молдаване Руссу, Донцул, Бодян, Комиссарчук первыми идут в атаку. Они уже награждены медалями комполка.

* * *

Немцы сдаются в плен и говорят, что они французы.

* * *

Жители подносили снаряды, пушки тащили.

Венгры отправили делегацию из трех человек к немцам, чтобы те капитулировали, немцы двух расстреляли, один неизвестно где.

На площади Свободы повесили 5 венгров и подпись: «Будет со всеми, кто помогает большевикам».

Будапешт, 15 января