Завещание мужества

Был мороз.
   Не измеришь по Цельсию.
Плюнь — замерзнет.
   Такой мороз.
Было поле с безмолвными рельсами,
позабывшими стук колес.
Были стрелки
   совсем незрячие —
ни зеленых,
   ни красных огней.
Были щи ледяные.
   Горячие
были схватки
   за пять этих дней.
Каждый помнит по-своему, иначе,
и Сухиничи, и Думиничи,
и лесную тропу на Людиново —
обожженное, нелюдимое.
Пусть кому-нибудь кажется мелочью,
но товарищ мой до сих пор
помнит только узоры беличьи
и в березе забытый топор.
Вот и мне:
   не деревни сгоревшие,
не поход по чужим следам,
а запомнились онемевшие
рельсы.
Кажется, навсегда…

1942

Перед атакой

Когда на смерть идут — поют,
а перед этим
   можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою —
час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв —
   и умирает друг.
И значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед.
За мной одним
   идет охота.
Ракету просит
   небосвод
и вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв —
   и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже
   не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким.
   А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей
   я кровь чужую.

1942

Отдых

Из боя выходила рота.
Мы шли под крыши,
   в тишину,
в сраженьях право заработав
на сутки позабыть войну.

Но у обломков самолета
остановился первый взвод.
И замерла в песках пехота
у красных
   обожженных звезд.

…Осколки голубого сплава
валялись на сухом песке.
Здесь все:
   и боевая слава,
и струйка крови на виске,
и кутерьма атак
   и тыла,
ревущая,
   как «ястребок».

Нам отдых сделался постылым
и неуютным городок.

1942

Сапер

Всю ночь по ледяному насту,
по черным полыньям реки
шли за сапером коренастым
обозы,
   танки
     и полки.
Их вел на запад
   по просекам
простой, спокойный человек.
Прищурившись, смотрел на снег
и мины находил под снегом.
Он шел всю ночь.
   Вставал из лога
рассвет в пороховом дыму.
Настанет мир —
   на всех дорогах
поставят памятник ему.

1942

Трава

Я не хотел опять о травах,
но так всегда —
   когда живу в Москве,
я на неделю получаю право
писать стихи
   о ветре и траве.
Ведь я в апреле снова прозеваю
цветенье яблонь,
   появленье трав.
………. ………..
Я опоздал к последнему трамваю,
бродить Москвой придется до утра.
Случайно
   в палисаднике на Бронной
увидел пятнышко травы,
   и мне
его руками захотелось тронуть,
как мальчику винтовку на стене.

1941

Первая смерть