Завещание ночи

«Быстро же она пришла по назначению», — мельком подумал я, разглядывая начинающее темнеть небо над «Джалтарангом».

— Ваш патрон готов приобрести у меня эту вещь за названную сумму?

— Человек, которого я представляю, готов обсудить с вами условия подобной сделки.

— Прежде чем я дам вам ответ, — сказал я, — я хотел бы узнать о вашем патроне одну вещь… Его имя не Роман Сергеевич Лопухин?

— Нет, — сказал Олег совершенно равнодушно. — Это все?

— Да, — кивнул я. Мысли разбегались, и я вдруг запаниковал. Это могла быть чрезвычайно хитрая ловушка, подстроенная Хромцом, а мог быть чрезвычайно удачный шанс избавиться от Чаши, но я не в состоянии был понять, как же именно обстояло дело. К счастью, появившийся официант несколько облегчил мою задачу. Я набросился на дымящуюся баранину, лихорадочно прокручивая в голове варианты выбора.

— Ну так что же, — спросил Олег, дождавшись, пока я расправлюсь с первым куском мяса. — Мы будем обсуждать вашу проблему?

И тут я решился. Я вытер губы куском лепешки и сказал:

— Будем.

— Тогда мы должны выяснить следующие вопросы. Что за вещь вы предлагаете на продажу? Какую цену вы за нее хотите? И когда вы собираетесь осуществить сделку?

Я внезапно почувствовал облегчение. В конце концов, я уже больше ничего не решал.

— Это чаша, — сообщил я, примеряясь ко второму куску баранины.

— Известная в традиции как Грааль. По христианской легенде, в нее была собрана кровь распятого на кресте Спасителя, но на самом деле она намного древнее.

— Подождите, — сказал Олег. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшой блокнотик и элегантный «Паркер». — Как вы говорите — Грааль?

— Да, — подтвердил я. — С двумя «а».

Он аккуратно записывал. Мне стало смешно.

— Эта вещь — уникум. Это значит, что подобных ей не существует в мире вообще.

Олег уважительно взглянул на меня. Примерно так я смотрел бы на физика, если бы тот пытался всучить мне синхрофазотрон.

— Ее возраст — более пяти тысяч лет. Точнее я затрудняюсь определить, но то, что больше — несомненно.

В ореховых глазах впервые мелькнуло сомнение.

— А разве тогда делали… такие вещи? Это же каменный век, по-моему, дикость…

— Делали, — успокоил я его. — Вы записывайте, ваш патрон должен разбираться в таких вещах.

Он хмыкнул и записал. Я добил, наконец, баранину. Во рту полыхал пожар — блюда в «Джалтаранге» острее острого.

— Все? — спросил он.

— Пожалуй, да, — сказал я. — Вам нужно что-нибудь еще?

— Неплохо было бы взглянуть на саму вещь.

Я снова кивнул и полез за фотографиями в карман куртки. Он моментально напрягся, собрался, лицо застыло, мне даже показалось, что на ушах нервно подрагивают пушистые рысьи кисточки. Я достал фотографии и положил на глянцевую обложку «Плейбоя».

Вчера, после того как мне все же удалось убедить ДД и Наташу в том, что от Чаши необходимо избавиться, и чем скорее, тем лучше, было принято решение сделать несколько фотоснимков Чаши — в качестве рекламы для будущих покупателей. Мы делали их в тягостном молчании, потому что ценой одержанной мною победы оказалось переменившееся отношение ко мне остальных участников триумвирата. Кроме того, ДД и Наташа поссорились еще и между собой, но из-за чего — мне так и не удалось выяснить. Когда мы извели на Чашу целую кассету для «Поляроида», присутствующий при этом Пашка, по своему обыкновению, захныкал и потребовал, чтобы его сняли тоже. Понаблюдав, как медленно проступают из серой пустоты снимка черты его лица, он пришел в безумный восторг и захотел сфотографировать нас. Все согласились, по-моему, только потому, что ударяться в амбицию перед ребенком было попросту глупо. В результате на свет явился групповой портрет благородных рыцарей Святого Грааля: Наташа, с отсутствующим видом глядящая куда-то мимо объектива, ДД, похожий на злого Дон Кихота после очередной встречи с мельницами, и некто Ким, изображающий неандертальца, которому только что врезал дубиной по башке другой неандерталец. Олегу я, разумеется, эти снимки не показал.

Олег протянул искалеченную руку и взял одну из карточек. Посмотрел и взял другую. Отложил. На губах его появилась полупрезрительная усмешка.

Девочки за соседним столиком заинтересованно поглядывали в нашу сторону. Две из них были очень даже приличными, и в другое время я бы непременно воспользовался их интересом, но, увы, сейчас у меня были иные заботы. Я улыбнулся девочкам и, сохраняя ту же улыбку, повернулся к Олегу.

— Сколько вы хотите за эту вещь? — спросил он, собирая фотографии аккуратной стопочкой.

— Полтора миллиона, — сказал я, удивляясь собственной наглости. Сумму мы, правда, оговорили еще вчера, но я до последнего сомневался, смогу ли я спокойно назвать такую цифру. — Долларов.

— Вы, надеюсь, понимаете, что я не могу вам ничего ответить сразу,

— Олег отставил чашечку и положил на стол обе руки. Костяшки пальцев у него были плоские и белые, как у любого человека, серьезно занимающегося рукопашным боем.

— Я должен буду передать ваши условия и показать фотографии своему, как вы выражаетесь, патрону. Поэтому я хотел бы узнать, когда именно вы предполагаете провести сделку?