Завещание ночи

— Ким? — зарокотал в трубке незнакомый вальяжный голос. — Ким, это Валентинов, Константин Юрьевич Валентинов, вы сегодня беседовали с моим человеком, Олегом… Ким, вы меня слышите?

— Да, — сказал я, — слышу.

— Олег мне все передал, — урчал голос, — и показал снимочки… да, любопытные, надо признать… м-м, неужели действительно третье тысячелетие до Эр.Ха.?

— Раньше, — ответил я. — Много раньше.

— Трудно поверить, — добродушно отозвался голос, — трудно поверить, Ким… Но любопытно, все равно чрезвычайно любопытно… Ну что ж, я, пожалуй, буду с вами разговаривать… м-м… Когда вы будете в состоянии показать вашу вещицу?

Я посмотрел на часы. Было двадцать минут восьмого.

— Хоть сегодня, — сказал я. — Вопрос в другом: когда вы сможете заплатить деньги?

— Гх-м, какой вы, голубчик, скорый… Такие деньги… но надо же еще посмотреть, стоит ли вещь того… вы же должны отдавать себе отчет, Ким…

— Вот что, — прервал я его мурлыканье, — я уже говорил вашему человеку — у меня очень мало времени. Если мы не договоримся, я, вероятно, уеду из Москвы и ни вам, ни другим заинтересованным в артефакте людям не удастся меня найти. Поэтому я настаиваю на самых сжатых сроках.

— Ну что ж, — голос в трубке заметно отвердел, — в таком случае я предлагаю вам продемонстрировать вашу вещь завтра, в присутствии эксперта. Если это действительно та вещь… хоть это и звучит совершенно неправдоподобно… мы поговорим о деньгах. Вас это устраивает?

— Да, — сказал я. — Только вот что: без глупостей. Вы, я и эксперт. О моей поездке будут знать многие серьезные люди, так что никаких костоломов, никаких фокусов. Это непременное условие.

— Обижаете, голубчик, — зафыркал голос, — какие костоломы, мы — солидная искусствоведческая организация… это вас Олег так напугал, что ли?

— Меня не интересует специфика вашей работы. Но переговоры мы будем вести втроем: вы, я и эксперт. Понятно?

— Постарайтесь обойтись без хамства, Ким… Итак, завтра. Я пришлю за вами Олега.

— Я и сам прекрасно доберусь, — заверил я его. — Где мы встретимся?

— Я пришлю за вами Олега, — с нажимом произнес голос. — Можете ехать на своей машине за машиной Олега. Я ведь тоже должен принять определенные меры предосторожности, не так ли?

— Ладно, — сказал я. — Пусть ваш Олег подъедет к «Джалтарангу», где мы сегодня встречались… Как и сегодня, в четырнадцать ноль-ноль.

— Слишком рано. Я не успею договориться с экспертом. В шесть вечера, согласны?

Я подумал.

— Да. И еще раз повторяю: без глупостей.

— Я не страдаю склерозом! — рявкнул голос, и в трубке запищали гудки.

— Это они? — спросила Наташа, когда я вошел в комнату.

— Они, — ответил я. — Некто Константин Юрьевич Валентинов, человек, готовый выложить полтора миллиона баксов за раритет Лопухина…

— Принеси мне сигареты, пожалуйста, — попросила Наташа. — Они в сумочке, я бросила ее на зеркало…

Я принес ей пачку «Моre», поднес зажигалку и наполнил опустевший бокал.

— За то, чтобы сделка прошла успешно! — провозгласил я. — Если все будет так, как должно быть, завтра мы освободимся от этого груза, а Димка станет миллионером. Смешно: Димка — миллионер!

Наташа отставила бокал и, прищурившись, посмотрела на меня сквозь сигаретный дым.

— Я часто думаю, — сказала она, — почему ты так изменился за последние дни. Ты стал злым, раздражительным, неуверенным в себе… Мне кажется, я поняла.

— Интересно.

— Это из-за него. Ты комплексуешь. Ты не можешь простить ему, что он образованнее тебя, мягче, воспитаннее… умнее, наконец… и не можешь сдержать своих чувств. А он, между прочим, понимает это, видит… и страдает.

— Жалко, — сказал я. — Жалко его. До слез.

— И ты постоянно давишь на него… Вчера ты заставил его отдать тебе эту Чашу. Да ты представляешь себе, что она значит для него, особенно теперь, когда он потерял деда?

— Ты пришла специально, чтобы получить Чашу назад? — спросил я холодно. — Сама пришла или это он тебя послал?

Наташа вспыхнула и опустила ноги на пол.

— Сиди! — приказал я. — Насчет Чаши я уже все объяснил. Мы приняли решение не для того, чтобы менять его по чьей-то прихоти. Что же касается Димки… ты можешь говорить все, что угодно. Тебе все равно не удастся меня разозлить.

Она медленно улыбнулась.

— Но это же видно невооруженным глазом… Ты же завидуешь ему…

— Ты опять ошибаешься, — спокойно сказал я. — У меня нет причин ему завидовать.

— Но я…

— Не перебивай! Я в этой жизни защищен лучше, неужели ты еще не поняла? Другое дело, что, если бы не вся эта история с Чашей, я вообще предпочел бы с ним не общаться.

— Вот видишь! — торжествующе сказала она. — Все-таки ты комплексуешь…

— Нет, — возразил я. — Просто мне не нравятся люди, которые уводят у меня моих девушек.

Это был тонко рассчитанный удар, и я надеялся, что тщательно замаскированная отравленная игла попадет в цель. Несколько секунд висело растерянное молчание, затем Наташа сказала вызывающе:

— Видишь ли, я слишком ценю собственную свободу, чтобы считать себя чьей-то девушкой…

— В таком случае и беспокоиться тебе не о чем, — улыбнулся я. — Ведь наши взаимоотношения с ДД тебя никак не должны волновать.