Завещание предков

  Кобыла медленно стала разгоняться. Подобрал монгольское копьё, торчащее из земли. Сойдёт. Снял щит, висевший справа. И на полном ходу насадил зазевавшегося степняка. Увидел впереди отбивающегося от пятерых Горина. Кинулся к нему, заорав:

  - Китеж! Ура!

  Один из монгол развернулся мне на встречу и, вдруг метнулся под лошадь. Вороная всхрапнув кувыркнулась и я вылетел из седла. Сбив двоих поганых, вскочил рядом с Гориным. Он тяжело дышал. Боярин отбил саблю степняка и рубанул сам.

  - Что?

  - Что-что? На помощь пришел. Изранен весь.

  Горин отбил монгольский клинок и рубанул степняка.

  - На себя посмотри.

  Я резко развернулся, поведя саблей. Степняки отпрянули. Скосил глаза вниз. Мда, штаны проще выкинуть. А боли нет.

  - Ущ!

  Живой, падла. Тот, что носился перед строем, медленно подходил ко мне.

  - Ты синый богатур, урус. Мне будет сайн убит тебе.

  Я поправил щит и покачал саблей.

  - Ты понимаешь нашу речь, степняк?

  Монгол ощерился:

  - У меня пять боол урус. Ты был бы шестой.

  - Счас. Иди и возьми.

  - Умри, урус.

  И степняк ударил. Уходя вбок и отбивая его саблю я вдруг поскользнулся и стал заваливаться назад. Справа мелькнул наконечник копья и ударил в щит. Меня рвануло в сторону и не ожидавший этого монгол, споткнувшись в замахе, напоролся на мою саблю. Глаза его потухли и он прошипел:

  - Му байна.

  Я отбросил труп и, вскочив, подобрал щит. Степняк, что чуть не наколол меня на копьё, уже разворачивался ко мне, намереваясь повторить атаку. Ёп. В таких сражениях крутись юлой, хоть глаза на затылке отращивай, запросто ударят сзади и помрешь, не зная кто тебя убил. Я собирался проделать тот же трюк, что проделали со мной. Жалко конечно лошадь, но жить надо и сражаться.

  Монгол уже нацелился и...

  В последний момент, пожалев коня, я прыгнул не вправо, а влево, рубанул по копью, направляя его в землю. Не ожидавший степняк не успел отпустить древко и его рука взлетела вверх. Я вложил все силы в удар. И отскочил...

  От половины тела.

  Конь понёс нижнюю половину дальше. Тут я увидел что Горин падает, а над ним уже занесена сабля.

  Млять.

  Я метнул щит, сбивая монгола, схватил торчащее копьё и бросился вперёд. На! Степняк упал и я, нажав на ратовище, пришпилил его к земле. Кинулся к Горину.

  - Ты как?

  - Плохо, Володимир Иванович. Умираю.

  - Ну-ну, славный боярин. И это княжий сотник говорит? Поживёшь ещё.

  Рядом вскрикнул монгол и откинулся с арбалетным болтом в груди. Это Кубин. Я перед битвой ему свой арбалет отдал. Зоркий и меткий дед. И как нас тут в этой резне углядел?

  - Дед Матвей что ль? От меткий. А я умираю, боярин. Чую.

  Я подтянул щит и сунул его Горину.

  - Вот возьми.

  Он попытался его отпихнуть.

  - Тебе нужней.

  - Нет, я обещал. Дал слово. Держи щит.

  Вжикнув над нами, болт откинул ещё одного степняка.

  Горин закрыл глаза и прошептал:

  - Саблю возьми. Отцова.

  И улыбнулся. Изо рта хлынула кровь.

  Я взял саблю и поднялся. Кажется конец. Русских ратников почти не осталось. По полю бегали пешие монголы. Кони шарахались от людей, крови и звона железа. Почти все разбежались, оставив людей самим разбираться между собой. Меня сильно толкнуло в спину, и я почувствовал, как по спине потекла кровь. Махнул назад саблей и, обломав наконечник, сбил стрелу. Млять, похоже, этот наконечник доставит больше проблем, чем эти десять монгол. Мля. Пришлось сбивать вторую стрелу и валить от стрелка, а то найдёт бронебойную и здравствуйте предки. Краем глаза увидел, как из леса шагнул Кубин, выстрелил из арбалета и скрылся в лесу. Хорошо бы в монгольского лучника. Я кинулся к степнякам.

  Страха нет.

  Смерти не боюсь. Видел я её. Два раза. Всю душу заполнила ярость и ненависть. Две сабли превратились в сеялку смерти. Степняки отпрянули.

  Тв...ю мть.

  Стрела пробила правую руку. Я отмахнулся левой, срубив степняку руку вместе с саблей. В глазах поплыли огни. Навалилась тяжесть.

  Ухватился за торчащее из груди убитого монгола копьё. Сабля Горина упала рядом. Поганые перемещались вокруг, не спеша приблизиться. Трое решились. Оскалился. Монголы отпрянули. Боятся! Я улыбнулся. Двести пятьдесят ратников вышли против двухтысячного отряда. И мы их остановили!

  Я засмеялся. Степняки взвыли от страха и злобы. Страшный урус положил их вокруг полтора десятка. Он один. Ранен. И он смеётся над ними. Монгол в кольчуге, что-то крикнул, и они достали луки. Я смотрел на боярина Горина, он умирал.

  - Прости, брат.

  Из последних сил крикнул:

  - Простите меня, браты!

  И принял грудью первую стрелу, услышав угасающим сознанием громкий клич:

  - Китеж!

  Выстояли.

12.

  На ратных полях густо травы растут,

  Берёзы над ними свои косы плетут.

  И ветер колышет густую траву,

  Заставил он плакать берёзы листву.

  Он видел, что кровь тут текла как река,

  Она затопляла травы берега.

  Тут бились с врагами отчизны сыны,

  И травы теперь тут всегда зелены.

  На ратных полях густо травы растут,

  А птицы печальные песни поют.

  Терзающая боль перестала мучить и ушла. Всё вокруг превратилось в непроглядную черноту. А впереди появился далёкий яркий свет. Такой красивый и манящий, противиться которому нельзя. Свет стремительно стал приближаться.