Завещание рыцаря

Гулкий удар - не очень громкий, похожий на хлопок лопнувшего воздушного шарика, но какой-то иссушающе-мощный, ощущаемый всем телом - заставил нас обернуться на звук. Серо-белый дым окутал тот самый провалившийся по-греб. Из этого дыма выскользнуло огненное лезвие, превратившееся в белёсую спираль, резвой змейкой скользнувшую в нашу сторону…

…Следующее, что я помню - страшный жар, абсолютную тишину, отсутствие ощущения своего тела. Я лежал посреди дороги, в примятой траве, раскинув руки и видел, как горящие обломки стен рушатся внутрь того, что когда-то было домом,а сейчас превратилось в огромный костёр. Энтони, держась левой рукой за голову, возился среди остатков плетня - вяло и как-то однообразно.

Я позвал его, но не услышал себя. Попробовал пошевелиться - и не смог. Мне НЕЧЕМ БЫЛО ШЕВЕЛИТЬ. Руки, ноги, туловище, голова - всё оставалось на месте, но ничего этого я не ощущал.

"Ма-ма-а! - закричал я, но не услышал себя снова. - Убит?! - мелькнула страшная мысль. - Господи, а как же… почему я вижу?! Может, это так и есть после смерти?!"

Треск огня, заглушивший всё остальное, ворвался в мои мысли - и почти тут же я понял, что могу двигаться, хотя онемение сменилось острой болью во всём теле. Перевернувшись - это стоило мне огромного труда - я увидел Сергеича. Он стоял около погреба, и у его ног лежала дымящаяся зелёная труба, в которой я узнал использованный гранатомёт "муха", я их видел в военных жур-налах. Длинный воронёный ТТ - любимое оружие киллеров - в его руке подпрыгнул, выбросив бледный огонёк, и я услыша вскрик Энтони. Сергеич оскалился - его лицо стало нечеловеческим, зверским, напомнило мне морду зарезанного мною пса - и прицелился снова…

Обрез попался мне под руку, словно кто-то вложил мне в пальцы его рукоять - сразу. Лёжа, я обеими руками поднял его и нажал спуск.

Отдача едва не вырвала мне кисти из суставов. Сергеич присел и юркнул за погреб, так и не выстрелив второй раз. А я тут же забыл про него…

- Тошка!

Англичанин, дыша, как собака на жаре и часто прикрывая глаза, сидел всё на том же месте, на плетне. Пистолет он или не выпустил или успел подобрать - так и зажимал левое плечо кулаком со стиснутым оружием. Вокруг кулака пятнистая ткань почернела и масляно поблёскивала. Подбежав к Энтони, я грохнулся на колени, совершенно не заботясь о том, что могу схлопотать пулю в спину или затылок.

- Больно? - глупо спросил я.

- Нет! - огрызнулся Энтони. По его лицу тёк пот. - Иф ин боун… риэли боун… май год…²⁶

Морщась и кусая губы, я расстегнул на нём куртку и спустил её с плеча. На пару сантиметров выше подмышки синело отверстьице, из которого медленной, вялой ленточкой текла кровь.

- Выходное есть? - Энтони качнулся вперёд, я испугался, что он падает, но до меня дошёл смысл вопроса. Да, сзади было такое же отверстьице.

- Есть, - кивнул я. И только теперь, поняв, что Энтони умирать не собирается, быстро оглянулся.

Никого не было. Никто не собирался в нас стрелять. Я заторопился:

- Сейчас перевяжу!

- Посмотри сначала, целы ли наши рюкзаки, - посоветовал Энтони.

Я на секунду окаменел, а потом, вскочив, бросился вокруг костра, в который граната превратила гнездо гоблинов… какие, к чёрту, гоблины…

Рюкзаков не было. Двора, впрочем, тоже. Он был завален горящими обломками. Ну что ж - взрывная волна и грузовик способна перевернуть… Какое-то время я тупо смотрел на груду горящих обломком, силясь осознать тот факт, что палатка, карта, продукты, спальники - всё погибло. Мы остались, в чём были, с оружием (почти без патрон), ножами и топориками. Обдумав это, я повернулся и зашагал к Энтони.

Он успел подняться и стоял, опершись плечом на корявую яблоньку.

- Болит? - спросил я снова.

- Мозжит, - поморщился он. - Кость, похоже, цела… Но как он меня! Когда я увидел, как ты ляпнулся посреди улицы - я думал, ты умер…

- Я тоже, - искренне ответил я. - Но оказывается, я ещё нужен людям…

- Может быть, ты должен им большие деньги? - предположил Энтони. - Ну что, сгорели рюкзаки?

Он спросил это буднично, почти весело. И я ответил ему в тон:

- Сейчас догорают, наверное…

Наши взгляды встретились. В глазах Энтони были слёзы. Не от боли. Я понял - от обиды.

- Перевяжи меня чем-нибудь, - попросил он. И отвернулся.

ГЛАВА 25.

Позже я понял, что Сергеич не собирался убивать Энтони. Вторым выстрелом он рассчитывал прострелить англичанину и правое плечо тоже, а там - взять живым, иначе он никогда не промахнулся бы с десятка метров по неподвижной мишени. Он попал, куда хотел… Но тогда мне было не до этого.

Я промыл рану Энтони, как смог - холодной водой из полузатянутого илом колодца, прикрутил полоской от подола камуфляжа к плечу два листа подорожника и забинтовал - тоже куском камуфляжа, распоротым рукавом. К тому времени, когда я это закончил, совсем стемнело, а гроза началась, когда мы подходили к лесу - прошли огородами.