Завещание с особыми условиями

В детской ей не понадобилось много времени, чтобы распаковать одежду Энни и игрушки. Оглядевшись в розовой комнате, Саманта подумала, как она отличается от крошечной комнатки, которую занимала Энни в ее квартире. В доме своего отца Энни действительно становилась принцессой. В доме матери она была обычной маленькой девочкой. Девочкой, которая вырастет в богатую женщину благодаря наследству, оставленному ее дедом.

Расправившись с делами и приняв душ, Саманта сидела за туалетным столиком, расчесывая мокрые волосы, когда знакомый голос произнес:

— Ты идешь ужинать?

Повернувшись, она увидела Макса и Энни, стоявших в дверях. На нее смотрели две пары одинаковых глаз — ни у кого не возникнет сомнения, что это глаза отца и дочери.

— Я совершенно не заметила, как пролетело время…

— Ты была занята, — Макс оглядел комнату. — Здесь стало так, будто ты никуда и не уезжала, Саманта. Все снова на своих местах.

— Ничего не осталось по-прежнему. Я уезжала и уеду опять, — голос ее дрогнул.

— Зачем нам уезжать, мамочка? — заныла Энни.

Охваченная внезапным чувством вины, Саманта взглянула на ребенка и поняла, что переживания, которые в ней всколыхнул Макс, заставили ее позабыть, что Энни слушает их и ловит каждое слово, произнесенное родителями. Конечно, она не могла понять подтекст их разговора и скрытый смысл их слов, но они ее все равно беспокоили.

— Нам с папочкой было так весело в саду, — похвасталась Энни.

— Я знаю, дорогая, я видела, как вы играли.

— А мы можем остаться здесь навсегда, мамочка? Пожалуйста, давай останемся.

Поверх ее головы Саманта увидела глаза Макса. Одна его темная бровь укоризненно изогнулась. Он не собирается приходить ей на помощь, с горечью поняла она. Глупо было с ее стороны ожидать от него чего-нибудь иного.

Она взяла дочуркины ладошки.

— Мы останемся здесь долго-долго, солнышко.

— Навсегда, мамочка?

Саманта не смогла заставить себя убить надежду, звучавшую в голосе дочери и отражавшуюся на ее лице.

— Нет, не навсегда, но очень надолго. — На этот раз она спокойно встретила взгляд Макса. — Почему бы вам с Энни не сесть за стол? Я присоединюсь к вам через несколько минут. — Таким образом она дала Максу понять, чтобы он изменил предмет разговора, отвлек ребенка.

Когда они втроем сидели в столовой за обеденным столом и ели разные вкусности, приготовленные Элен, включая жареного цыпленка, которого Энни очень любила, создалось впечатление, будто Энни с Самантой никуда не уезжали… все было таким привычным. Саманта взглянула на дочурку: ее маленькое личико светилось таким интересом, когда она слушала сказку, которую ей рассказывал отец. Сумеет ли она, Саманта, когда придет время, оторвать ребенка от отца и увезти на Манхэттен? Наверное, единственное, что может ее поддержать, — это надежда: однажды, когда Энни станет значительно старше, она сумеет понять, что ее мать думала только о ее будущем, когда они на шесть месяцев вернулись в этот дом.

— Ты фокусник, Макс.

Он вопросительно взглянул на нее.

— Могу я осведомиться, что ты имеешь в виду?

Они сидели во внутреннем дворике, в который был выход из гостиной и откуда открывался замечательный вид на воду.

После ужина Макс настоял на том, чтобы помочь Саманте уложить Энни. Для крошки это был ужасно длинный день, столько впечатлений. Но, несмотря на усталость, Энни продолжала таращить глазенки, пытаясь оттянуть засыпание насколько возможно. Макс согласился почитать ей еще одну историю, пока веки у нее не сомкнулись. Саманта накрыла ее плечики одеялом и наклонилась, чтобы поцеловать. С другой стороны кровати наклонился Макс, чтобы тоже поцеловать ребенка. И опять Саманту поразила мысль, что они стали прежней семьей, которой были когда-то давным-давно, почти год назад.

Она уже собралась уйти к себе в комнату, когда Макс остановил ее.

— Элен оставила нам кофе в термосе, — сказал он. — Давай посидим во внутреннем дворике и выпьем по чашечке кофе. А потом, если ты действительно так устала, я не буду тебя удерживать.

— Ты фокусник, — повторила Саманта. — Опять будешь исполнять один из своих трюков.

Макс засмеялся.

— Прикажешь начать доставать из шляпы кроликов? — проговорил он бархатным баритоном.

Саманта откинулась в кресле.

— Ты только этим и занимаешься! Очень плохо, что твои кролики оказываются непреодолимыми соблазнами для маленькой впечатлительной девочки.

Она не заметила, что оказалась близко к Максу, пока он не дотронулся до нее.

— А почему я слышу в голосе такие горькие нотки?

Саманта, подавляя дрожь, вытянула свою руку из его пальцев. Она боялась, что ее кожа загорится там, где он коснулся ее. Такое было с ней, когда они только встретились и впервые коснулись друг друга, когда она почувствовала, что загорается огнем. Но все это — их дружба, романтический медовый месяц, чувство вечной любви — случилось в другое время, в другом мире, в другой жизни.