Завещание с простыми условиями

Внезапно я впала в какой-то дурман. Медный свет ласково касался глаз, и умиротворение без стука вошло в душу и согрело ее давно забытым теплом…

Бояться надо не мертвых, бояться надо живых…

Если вспомнить свой путь на такси, кажется, тут где-то рядом этот мост… Тот самый мост, где проходит граница между миром мертвых

и неважно, где они — на кладбище, в портрете, в лимузине или шикарном модном салоне, все они мертвы, их глаза и голоса выцвели, как старое тряпье, вместо давно истлевших тел — пустая, вылущенная оболочка, а их души связал в неразрубимый узел их страшный хозяин

и миром живых.

И если я перейду этот мост — я спасена.

Какой-то звук, похожий на легкий шорох платья, раздался за спиной. Он отвлек меня от мнимого успокоения, и тревога вмиг шипом вонзилась в убаюканное тишиной сердце.

Эта девушка… на фотографии… она переменила позу. Несколько секунд назад она стояла в профиль, а теперь повернута ко мне лицом и… улыбается! Платье ее стало ярче, оно заиграло цветами, и волосы… слегка растрепались…

У меня начала кружиться голова. Небо качнулось и стало медленно припадать к земле…

…Что же ты медлишь?! Уходи от этого страшного места!

Скорее, скорее, скорее!!!

Я очнулась от засасывающего блаженного покоя и леденящих душу видений.

Кинула взгляд на дорогу — вот мой баул, он, свесив ручки, как собака уши, стоит и ждет… Я крепко взяла его в руку. Бросила под ноги окурок и затоптала носком ботинка.

Потом вгляделась в уходящую вдаль дорогу. Мост должен быть там.

И краем дороги пошла вперед, вслед за исчезающим на горизонте солнцем.

Со стороны кладбища в спину мне раздалась вдруг тихая песня. Мелодия была такая дивная, словно в ожившей волшебной сказке. Будто кто-то взял мою душу на руки и медленно, сладко качает ее в люльке, и все печали и боли ее уходят, растворяются без следа, и нет больше ни забот, ни горя…

Идя, я поневоле начала прислушиваться, но песня стала утихать, отдаляться, и чтобы расслышать ее, я стала мало-помалу замедлять шаг…

Нет ничего — ни скорби, ни страданий…

И жизни тоже нет… — щелкнул кто-то в лоб, как орехом.

Мозг очнулся, и ноги опять задвигались быстрее.

А ВОН, КАЖЕТСЯ, И МОСТ…

Изнемогая, я уже волокла баул по дороге.

Солнце тяжело погрузилось по пояс в вертикальную линию горизонта, и вечер стал заметно тускнеть.

Но уже различимы были вдали контуры фигурного моста. Его уходящие в небо высокие столбы и натянутые на них струны… — как они называются?..

Я почти бежала.

Скоро уже, скоро!..

Песня полилась с новой силой. Хрустальный, чистый голос пел горько и нежно, восходя к самым небесам.

Наверно, так сирены зачаровывали Одиссея…

Мост тем временем приближался. Уже были ясно видны его резные перила, я окинула взором его необъятную ширину…

А чудесное пение потоком лилось в уши; голос наполнился высокой, щемящей силой, он обнимал, ласкал и ранил…

До моста оставалось несколько метров, когда, заслушавшись, я споткнулась.

И в этот миг солнце упало за горизонт, и наступила темнота.

Голос продолжал петь, но в его небесную чистоту прокралась фальшивая, сумрачная, темная нотка, он стал тяжелеть, потом стонать, хрипеть, и вдруг завыл — низко, пронзительно и страшно.

В глубине кладбища побежали легкие белые тени.

Я тоже побежала — да так, что сразу закололо в боку.

Кресты вдруг слабо засияли и начали сближаться между собой; почудился глухой стук их друг о друга, и мне показалось, что они толпой надвигаются на меня…

А моста все не было и не было…

Боль в боку стала невыносимой. Я поняла, что больше не выдержу, я действительно совсем неспортивная девушка…

Стрела боли пронзила меня с неистовой силой, и не успев больше ничего подумать, я рухнула, как подкошенная.

Прямо в объятия какого-то дерева.

Унимая стук сердца, одной рукой я подтянула к себе баул, а другой пощупала ветку, спустившуюся к моему лицу.

Рука коснулась прохладной шелковистой хвои.

Это была одна из тех двух лиственниц, росших на выезде с кладбища.

У САМОГО МОСТА.

Немного отдышавшись, все еще держа ветку в руке, я оглянулась назад.

Кладбище осталось позади. По нему бегали, вспыхивая то там, то здесь, маленькие белые огоньки.

Но они были уже далеко.

ГЛАВА 25

Ну, вот и все.

Я посветила фонариком вперед.

Мост совсем рядом. Я вижу, как блестят от дождя его скользкие темные перила. Вижу его неровный стык с землей — недаром я чувствовала небольшой тычок при въезде.

До него несколько шагов.

Но я не могу идти. Боль в боку такая, какую называют адской. Она простреливает насквозь селезенку или что там находится, в моем левом боку?..

Я старалась не смотреть назад, туда, где сияло огоньками кладбище неупокоенных. Слабая дрожь в коленях еще не прошла.

Сейчас, буквально три минуты, — подумала я, судорожно сглотнув слюну. Где там моя сигаретина?

Последняя сигарета, мятая и мокрая, была извлечена из пачки на божий свет и тотчас же закурена. Я вновь вспомнила летящий в вышину светлый голос, обернувшийся хриплым воем, и мурашки побежали по спине.

Никогда не думала, что я такая отважная.

Сигаретный дым низко поплыл над безмолвным пустырем, рассеиваясь во влажном холодном воздухе. Боль потихоньку стихала.