Завещание сталкера - Багряные сны

Вечерни — небольшой поселок в километре от Ивановки, на берегу узкой речушки, был образован, как профилакторий работников Ивановского сельхозкомбината. Большой центральный комплекс из пяти этажей окружали здания помельче — открытый бассейн, отделения лечебной физкультуры и вспомогательные постройки. У входа в главный корпус ржавело три автомобиля — два стареньких «жигуленка» и перевернутый на бок КАМаз. Колес у грузовика не было, бензобак был пробит в трех местах — дыры размером с кулак окружали глубокие вмятины. Макс кивнул на повреждения.

— Странные вмятины, будто кто специально пробил?

— Не знаю. — Ответил Крюк. — Когда я здесь в первый раз побывал, КАМаз уже так и лежал. А вот «шестерки» как-то утром вдруг появились. Даже не после выброса, а в обычный день, здесь как раз один знакомый сталкер ночевал, а утром вышел, они обе вот так стоят, уже проржавевшие и старые.

Подобных историй в зоне, хоть отбавляй — уже не разберешь, где правда, а где ловкая выдумка решившегося поразвлечься сталкера. Но, что верно, то верно, таких странностей в зоне случается много. Например, грузовик в центре Припяти — висит себе в воздухе, будто на невидимой подставке стоит — в метре от земли. Но никакой подставки под ним на самом деле нет, можно рукой под колесом провести — пусто. Можно хоть три тонны груза сверху наложить — ни на сантиметр не опуститься, и колеса даже не просядут. Весит себе проклятый, как будто так и надо — не столкнешь. А еще он иногда новеет — начинает старение автомобиля в обратном направлении идти. Ржавчина буквально на глазах превращается в новый металл, содранная краска, будто нарастает на стальную основу, порванные шины срастаются и наполняются воздухом. Только в такие минуты от машины лучше держаться подальше, потому что все, кто осмеливался наблюдать за воскрешением детища советского автопрома, в течение нескольких часов теряли рассудок, пополняя ряды зомбяков. Вроде как идет в этот момент от машины пси-излучение, которое мозг в кашу превращает, поэтому ну его, этот грузовик, к лешему.

Зона она любит фокусы показывать, чтобы собрать побольше зевак, соберутся вокруг сталкеры, как дети малые, а она потом всех одним ударом — ба-бах, и по шее, чтоб другим неповадно было нос совать, куда не следует. Вот и эти «жигуленки» — не было их тут еще вчера, а утром на тебе, стоят, как родные, не выкопаешь. Правда, вреда от них пока никому не было, и на том спасибо.

Внутри профилакторий выглядел плохо — остались голые станы, да покрытый толстым слоем пыли пол. На первом этаже кто-то в шутку поставил обезглавленную статую пионера, указывающего вытянутой рукой направление движения — лестница там. Черный, однако, у кого-то юморок.

Цветной телевизор на администраторской стойке работал! С изображением были не лады — экран покрывала мелкая рябь, но сквозь нее можно было разглядеть сюжет идущего рекламного ролика. Звука не было совсем. И все-таки он работал, вот уже много лет «крутил кино» случайно забредшим на огонек сталкерам.

— И что, он все эти годы включен? — Удивленно спросил Данила.

— А ты попробуй, выключи, — усмехнулся Крюк.

— Ага, он из розетки выдернут, — сказал более внимательный Макс. — Вон шнур висит.

И действительно, шнур телевизора безвольно свисал с дальнего края стойки, не подключенный к питанию. А телевизор работал.

— Там за стойкой невидимая электра, — сказал Крюк, — так что приближаться к телевизору не советую, трогать тем более. За последние три года двое за свое любопытство уже поплатились. Один хотел его палкой столкнуть — не помогло, зажарился, как рождественский гусь.

На втором этаже тоже хватало необычного. Шахта лифта раскрыта, внутренности раскурочены, кабин внутри нет, моторы разобраны. Даже странно, что до второго взрыва телевизор дотянул в целости и сохранности. Или он, как «жигуленки», появился здесь однажды утром.

— Это еще в период между первым и вторым взрывом мародеры поработали. — Пояснил ситуацию Крюк. — Цветной металл искали. То же самое в Чернобыле и даже в Припяти, буквально разобрали весь город по частям. А вот еще один сюрприз.

Крюк показал на дверь, ведущую в одну из комнат. Открыв ее, он отступил, давая пройти Серому и Даниле. Макс входить не стал, остался в дверях, осматривая комнату через спины молодняка. А посмотреть действительно было на что — перед ними стояло растущее из пола дерево. Видимо, в выбитое окно нанесло ветром пыли и песка, а затем и семена. Дерево упиралось в потолок, а корни понемногу разрушали пол.

— Абрикос! — С видом знатока сказал Крюк. — Между прочим, плодоносит. Плоды в полтора кулака.

— А какой с них толк, если их есть нельзя? — Спросил Данила.

— А эстетика? — Усмехнулся Крюк. — Жалко, что сейчас не время, я б вам еще один фокус показал. Если с него абрикос сорвать, на его месте новый за ночь вырастает.

— А как же цветок? — Удивился Данила. — Сначала же цветок должен быть.

— А вот это, дружище, загадка. Цветков на нем я никогда не видел. Ладно, пошли дальше, только осторожно. Дальше проспект кончился, начинается Зона.