Завещание сталкера - Багряные сны

На то, чтобы что-то предпринять сил у Ципика просто не осталось, крича от боли, он просто вцепился свободной рукой в поручень, изо всех сил пытаясь не выпасть. Собаку волочило по земле не меньше десяти секунд, самых долгих в жизни Ципика, и только потом тело пса кубарем полетело под колесо. Последнее, что запомнил Алексей, перед тем как провалиться во мрак — сладостный миг мести, когда диск заднего колеса «хаммера» крошил кости твари, причинившей ему столько боли, и ему даже казалось, что он слышал хруст.

* * *

Так часто бывает, прежде чем память возвращается, она кубарем прокатывается по всему своему содержимому, извлекая из загашников рваные обрывки событий, превращая их в одну нелепую путаницу. Алексей пришел в себя от острой боли в руке, мутный калейдоскоп событий остановил падение и сфокусировался на последних запомнившихся моментах. Прорыв, бегство капитана, бешеные скачки на раздолбленном «хаммере», собака… Ах, да, собака, которая чуть не отгрызла руку. Потом куда-то летел, и что-то грохотало прямо в ухо. И сверкало. И било по голове. Боль в руке понемногу стихала, но движения все еще были затруднены. И все это время кто-то бесцеремонно бил Алексея по щеке, пытаясь привести в чувство.

— Очнитесь, шеф, слышите меня? — Сквозь муть подсознания Алексей отделил от других звуков голос Шастина. Ципик открыл глаза, огляделся: день, самый обычный день, самый обычный лес вокруг, как будто и нет никакой зоны, хоть грибочки иди собирай. Только тишина вокруг необычная, не бывает так в простом лесу.

— Ну, слава Богу! — прошептал Шастин. — Хоть один живой.

Постепенно уходили посторонние звуки, оказывается в лесу действительно тихо, а все, что слышалось Алексею, это всего лишь шум в голове. Алексей попытался подняться, поначалу закружилась голова, но подхваченный Шастиным, Алексей все-таки сел. В десяти метрах позади лежал на боку раскуроченый джип, рядом с ним совершенно неподвижно лежал Смирнов, голова перевязана, рукав на куртке разорван — видимо Ципик не первый, кого Шастин пытался привести в чувство. Сам Шастин выглядел еще хуже: лицо в обильных порезах и ссадинах, на ухе рваная рана, сверху донизу перевязана правая рука, перемотаны обе коленки, из одежды на верхней части туловища осталась только изрешеченная тельняшка — предмет гордости Шастина, выдававший в нем отношение к частям ВДВ, где он начинал служить. Под ней Алексей так же рассмотрел бинты и кровоостанавливающие пластыри.

— Где мы? — Спросил Алексей.

— В Проклятом лесу, где ж еще. Вы что ничего не помните?

— Собаку помню, — ответил Ципик и машинально покосился на руку. Рука представляла собой жалкое зрелище — на глубоких ранах запеклась кровь, кожа ошметками свисала в нескольких местах, но пальцы шевелились, значит, кости целы. Боль снизошла до умеренной, сказывалось действие анальгетиков, введенных Шастиным. Учитывая, что при неудачном стечении обстоятельств слепой пес может и руку оторвать, легко отделался.

— А больше ничего? — Уточнил Шастин.

— Потом ничего.

— Не много потеряли, — усмехнулся сержант. А потом, помолчав, добавил. — Выброс был. Смирнову вон спасибо сказать надо, что живы до сих пор. Это он нас сюда вывез.

— Он живой?

— Живой, только в себя не приходит.

— А Непряев?

— Не знаю, рядом его нет, а далеко я не отходил, не могу — колено перебито.

— Сильно?

— Сильно. Сам до наших не дойду. Да и где они теперь, наши?

— Метров триста-четыреста, как минимум.

— Интересно, вторая линия устояла?

— Не знаю, но придется узнать. — Ципик вспомнил о рации, но при беглом осмотре ее не обнаружилось.

— Нет ее, — сказал Шастин, — я уже посмотрел.

— Да, хреново дело. — Ципик потихоньку, опираясь на плечо Шастина поднялся, это оказалось не так сложно, как ожидалось. Слабость, конечно, была, однако мышцы слушались и, кроме левой руки, ничего не болело. Плечо задето по касательной, а кисть на месте, большего и желать трудно. Оглядев себя, Алексей обнаружил несколько небольших ран, которые не угрожали жизни, и остался этим очень доволен.

— А еще говорят, броники не помогают, — проскрипел Шастин, оглядывая раны на теле, — если б не броники, покрошило бы нас на лапшу.

Бронежилету Алексея досталось гораздо меньше, чем защитной форме Шастина. Защитный комбинезон сержанта, лежавший неподалеку, сейчас больше походил на тряпочку, а Ципик насчитал в своем лишь четыре повреждения, что с учетом мясорубки, в которой они побывали, несказанно мало.