Завещание сына

– Мы готовы, Петро, – заверил Иван Григорьевич. – Но это твое расследование. Приказывай, поможем.

– Михеев с завтрашнего дня пасет директора страховой компании. Зовут дядю Пеньков Федор Александрович. Вот его адрес. Погляди, не катается ли дядя на джипе. Протектор на бережку в Переделкино запомнил?

– Запомнил.

– Вперед.

– А мне что делать? Как поступать с друзьями Рогача? – продолжал волноваться Грыжин.

– Принимай всех, составляй контракты. Но предупреди, что они имеют шанс вернуть свои кровные только в том случае, если страховая компания замешана в афере.

– Обижаешь, Петро, – проворчал Грыжин. – Мы предупреждаем. Но суммы сумасшедшие. От пятидесяти до ста тысяч долларов. Боюсь брать авансы.

– Правильно, что боишься, – похвалил Ерожин. – Их уже раз наказали.

– Работать без предоплаты?

– Почему, Иван Григорьевич? Бери с них деньги, но пока не трать. Не справимся, вернешь с вычетом расходов на следствие. Если поделить на всех…

Ерожин не успел закончить мысль, перебил звонок. Михеев подошел к телефону. По лицу молодого директора подполковник понял, что информация поступает важная. Не прерывая разговор, Глеб, зажал микрофон ладонью:

– Петр Григорьевич, это сторож из Переделкино. Он встретил велосипедиста. Того, что обронил самописку страховщиков.

– Дай мне его, – потребовал Петр. Глеб передал трубку. – Здравствуйте. Я подполковник Ерожин. Ваша информация чрезвычайно важна для следствия. Не уходите из дома. Я к вам выезжаю.

– На ловца и зверь… – пробурчал Грыжин. – Я думал, ты, Петро, с нами побудешь. Некстати он проявился.

– Очень даже кстати, – возразил подполковник. – К страховой компании звонок из Переделкина имеет прямое отношение. А ваших клиентов всех до единого в понедельник к девяти на Петровку. Скажите, не придут, пускай даже не надеятся вернуть свои денежки…

В Переделкино Ерожин примчался не через час, а через сорок минут. Москва в нерабочие дни пробок не собирала. За Домом творчества писателей он притормозил. По плану одинцовских коллег, охраняемая сторожем дача располагалась за полем. Подполковник свернул на проселок и газанул. «Са-аб», буксуя колесами, тяжело полз по скользкой глине. Заднее стекло быстро покрывали комья липкой грязи. У опушки Ерожин заметил черную «Волгу» Управления, припарковался сзади и, стараясь не запачкать туфли, пересел в машину родного ведомства.

– Привет, ребята. Я веду это дело, – поздоровался подполковник, доставая удостоверение. С сотрудниками «наружки» он еще лично познакомиться не успел.

– Здравствуйте, Петр Григорьевич. А я вас признал. Я капитан Лисичкин. Мы зарплату вместе получали. Вы еще переспрашивали у Лиды, почему так мало, – улыбнулся конопатый капитан. Веснушки на курносом носу и розовые оттопыренные уши делали лицо капитана похожим на маску циркового клоуна.

– Вот и молодец.

– Здравия желаю, товарищ подполковник. Старший лейтенант отдела наружного наблюдения Тунцов Игорь.

– Водитель сержант Макаров.

Ерожин пожал молодым коллегам руки.

– Кто начнет?

– Разрешите доложить? – Клоунская маска Лисичкина обрела серьезность.

– Докладывай, капитан.

– Выходил в магазин. Контактов ни с кем, кроме продавщицы, не имел. Но очень странно отреагировал на одного покупателя. Тот приехал на велосипеде. Объект проявил к велосипедисту повышенный интерес. Даже побежал за ним. Мы на всякий случай велосипедиста довели. Шикарный особняк за высоким забором в лесочке на улице Паустовского, семнадцать «В». После магазина объект звонил по автомату. Здесь текст разговора и номер. – И Ерожин получил листок с телефоном своего сыскного бюро.

– Спасибо, ребята. Пойду побалакаю с дедом. Если беседа снимет вопросы, можете наблюдение прекращать.

– Это как наше начальство прикажет, – улыбнулся Лисичкин.

– Хорошо, я с вашим начальством свяжусь.

Добраться до калитки, сохранив обувь чистой, Петру Григорьевичу не удалось. Дальше к особняку из розового кирпича вела дорожка, уложенная известняковыми плитами. Ерожин стер глину с башмаков о жухлую траву и зашагал к дому. Вход в особняк проходил через открытую каменную террасу. Глаз сыщика отметил в углу низкий стол с алюминиевой мисочкой. Такая же мисочка стояла и на полу. «Тут он и кормит своих друзей», – догадался подполковник и стал высматривать звонок. Позвонить не успел, ему открыли.

«Не похож на уголовника», – подумал Петр Григорьевич, подавая руку сторожу. На лице пожилого мужчины отложили отпечаток и годы лесной жизни, и личное горе, и усталость. Но глаза светились добротой. Невзгоды его не озлобили.

– Проходите, у меня тепло, – пригласил Глухов.

Ерожин шагнул внутрь и понял, что дом шикарен не только снаружи. Огромный холл, отделанный дубовыми панелями, украшал мраморный камин. В раскрытую дверь была видна просторная кухня с модерновой электрической плитой и холодильником в виде гигантской бочки. Подобной формы у привычного агрегата Петр раньше не встречал.

– Прошу ко мне. Во всем доме я не хозяин, а у себя, хоть и временный, но законный.