Завещание таежного охотника

— Напрягайте, дружище, лучше слух. Мне кажется, вы не замечаете, что Тамара с вас глаз не сводит. Вы ищете сокровища в земле и не замечаете, что рядом с вами находится живое таёжное сокровище, не видите его, будто туман заслонил вам глаза. Для вас же будет лучше, когда вы у себя в голове приведёте в порядок всякие литосферы, тектоники и петрографии и от исследования разнородного сложения горных пород перейдёте к познанию своей собственной натуры.

Олег понял мои намёки и сидел совсем тихо. Казалось, будто он действительно пытается разобраться, что происходит внутри него. Немного погодя он со вздохом сказал:

— В самом деле, мне кажется, что я влюблён. Но удивительно, что люблю человека, которого знаю так недавно…

Он не закончил фразу и поёжился так, словно ему было холодно.

— Слова — это серебро, — рассуждал я вслух, — но когда вы замолчали, я понял лучше, чем когда бы то ни было, что при некоторых обстоятельствах молчание — это золото.

— Пожалуй, вы правы, и скажу вам открыто: единственный человек, который когда-либо произвёл на меня впечатление, — это Тамара. Должен вам сознаться, я закоренелый холостяк. Вот уже несколько лет посвящаю себя исключительно научной работе, и, пожалуй, у меня даже нет времени обращать внимание на девушек.

— Шутите? — спросил я недоверчиво.

— Более серьёзно я никогда не говорил. Пожалуйста, поймите: то, что я Тамаре не безразличен, меня поразило. Моя голова занята мыслями об ожидаемых открытиях…

— Говорите, открытия? Любопытно. Что это должны быть за открытия, если одна лишь мысль о них в состоянии сдержать ваши чувства?

Олег промолчал.

Вдруг мне вспомнился старый школьный инспектор и энтузиаст геолог Иван Фомич Феклистов и его таёжные изыскания. Неужели внук унаследовал его черты? Не стремится ли он к определённой цели и не морочит ли нам голову ловлей живых соболей.

На лице Олега появилось полуудивлённое, полустрогое выражение, он откашлялся и медленно заговорил:

— Есть у меня свои увлечения, которые занимали меня больше, чем что-либо иное. Но теперь вижу, что всё бывает до поры, до времени. Я боялся оказаться смешным, если проявлю к Тамаре нечто большее, чем внимание. Вы говорите, что она чувствует ко мне, ну скажем хотя бы, склонность, и этим вы меня выводите из тупика, где безвыходно застряли мои чувства. Вы, Рудольф Рудольфович, помогли мне, как мало кто…

— Только без дифирамбов. Теперь хоть спокойно будете спать.

— Вернее, ещё хуже. Ведь я совсем не знаю, что завтра сказать, как поступить…

— Проще простого. Подойдите к Тамаре, скажите ей о нашем ночном разговоре и сообщите то же, что и мне, и добавите всё недосказанное и предназначенное исключительно для неё. Спокойной ночи!

Мир тесен, и многое в нём повторяется. Здесь, в этом краю необозримой тайги, дед Олега, Иван Фомич, когда-то стал виновником того, что Майиул стала женой Орлова, а потом Тамариной бабушкой. Теперь внуки познакомились, и кто знает, не помогут ли мои внушения в сватовстве…

Усталость и желание спать в конце концов сомкнули глаза, я быстро заснул и спал так крепко, что очень неохотно проснулся, когда кто-то среди ночи начал меня тормошить. Это был Олег.

— Слышите, что происходит? — произнёс он дрожащим голосом.

Я ничего не слышал. Однако Олег упорно и настойчиво повторял свой вопрос так громко, что я окончательно проснулся и прислушался.

В тишине ночи раздавались странные, протяжные, как бы трубные звуки, усиливающиеся до рёва.

— Вы слышите эти жуткие звуки?

В первое мгновение мне звуки тоже показались страшными, но затем я рассмеялся.

— Молодой человек, охотник, разве вы никогда не слышали оленьей свадьбы? Только подождите, мне кажется, это не олени…

Я встал и вышел из палатки. Месяц давно зашёл, и небо затянуло тёмным покровом мрака.

Стояла кромешная темнота. Я прислушался к голосам диких животных и несколько заколебался: ведь «свадьбы» обычно бывают осенью. Послышались новые звуки, доносившиеся от устья реки. С противоположного берега раздавался трубный зов. Величественные цари лесов — сохатые вызывали своих соперников на поединок. Эти боевые «фанфары» мне были известны по Карелии и Северу. Но то, что доносилось со стороны озера, навевало страх на каждого мало-мальски пугливого человека.

Резкий крик и пыхтение смешивались с завыванием, и вдобавок ко всему казалось, будто кто-то с клокотанием глотает воду. Затем все утихло.

Из балагана выскочили наши друзья и молча прислушивались к ночному «концерту».

— Что скажете об этом, Пётр Андреевич? — спросил Олег.

— Прекрасная музыка совершенно неизвестных исполнителей, ничего подобного я ещё не слышал.

Заспанный Еменка стоял с фонарём в руке, а Старобор и Шульгин держали лошадей, которые беспокойно ржали и натягивали удерживавшие их поводья.

Собаки ворчали, их шерсть стояла дыбом, и, едва послышалась короткая команда «вперёд», они исчезли в темноте.