Завещание волка

Дребенчук положил на стол свой листок с каракулями и вышел. От громкого стука, с каким захлопнулась дверь, Трушкин вздрогнул. Он не выносил резких звуков. От любого неожиданного крика, свистка, звонка или хлопка он вздрагивал, а иногда даже подпрыгивал на месте. Ученики знали об этой его особенности и методично издевались над ним – то чихали на уроках, то неожиданно роняли на пол какие-нибудь тяжелые предметы, то со всей силы ударяли учебником по столу. Трушкин подпрыгивал, и весь класс взрывался смехом.

Он поправил на носу очки со сломанной дужкой, сложил ведомости и конверты в потертый портфель, порванная ручка которого была замотана изолентой, и подошел к окну. На подоконнике лежал пакет, из него тонким ручейком вытекала красно-бурая жидкость с кислым запахом. Заподозрив неладное, Трушкин заглянул внутрь и повел носом. Мама поручила ему купить на рынке два килограмма помидоров. Чтобы не таскаться по рынку после экзаменов, в самую жару, Трушкин забежал туда рано утром, к открытию. На отшибе рынка, пристроившись на деревянных ящиках, смуглый мужчина в черной куртке торговал помидорами. Он так громко расхваливал свой товар, что Трушкин без колебаний свернул к нему.

«Новозеландские! – убеждал продавец. – Особый сорт!»

Торговаться Трушкин не умел и верил почти всему, что ему говорили. «Особый сорт» имел непривлекательный вид, зато цена Трушкина вполне устроила. «А они не гнилые?» – спросил он, стыдясь того, что позволил себе заподозрить продавца в нечестности. «Ты что, дорогой! – воскликнул продавец, излишне пристально глядя на Трушкина. – Они мягкие, потому что тают во рту! Только тебе еще пять рублей скидываю!»

В общем, помидоры достались Трушкину не то чтобы бесплатно, но за небольшие деньги. Очень довольный выгодной покупкой, Трушкин поспешил в школу, благо она находилась недалеко от рынка. И вот теперь, спустя шесть часов, новозеландские помидоры почему-то прохудились и стали выпускать из себя кислый, сок с неприятным запахом.

«Наверное, я слишком размахивал пакетом, когда шел», – подумал Трушкин. У него не было даже мысли выкинуть эти помидоры и купить другие. Во-первых, Трушкин не так много зарабатывал, чтобы разбрасываться помидорами. А во-вторых, мама Трушкина была удивительно хозяйственной женщиной, и у нее ничего не пропадало.

Трушкин взял тряпку и вытер подоконник. Потом подумал, что тряпку хорошо бы помыть.

Он вышел в непривычно пустой и тихий коридор, еще недавно заполненный школьниками – шумными, агрессивными, в среде которых Трушкин неизменно терялся, и его невольно тянуло ближе к стене. Худощавый, скованный, в сером пиджаке с потрепанными обшлагами, он не вызывал у учеников ни почтения, ни благоговейного трепета, ни, разумеется, страха, что без усилий удавалось тупому и злому физруку. Ботаника старшеклассники вообще не замечали и нередко, гоняясь друг за другом по коридорам, налетали на него, едва не сбивая с ног.

Трушкин зашел в туалет, в котором лондонским туманом висел сигаретный смог. Пацаны, кучкой стоящие у окна, натренированными движениями спрятали сигареты за спины, но, когда увидели, что пришел «ботан», стали курить не таясь. Трушкин сразу заметил рыжего Алехина из седьмого класса, на редкость наглого и бессовестного ученика. Тот вызывающе смотрел на него зелеными глазами и кольцами выпускал сигаретный дым.

Помыв тряпку, Трушкин повернулся к двери, чтобы выйти, и тут Алехин громко сказал:

– Козел!

Трушкина будто ножом в спину ударили. Он замер и медленно повернулся. Алехин, широко улыбаясь, развел руками и сказал:

– А это я не вам.

Только Трушкин взялся за дверную ручку, как Алехин со злостью выкрикнул:

– Коз-з-зел!! Пидор!

Заливаясь краской стыда, Трушкин толкнул дверь, но от напряжения и скованности споткнулся на пороге и едва не упал. Пацаны громко захохотали.

«Какой я неуклюжий! – подумал Трушкин. – А еще учитель! Вот потому они и не любят мой предмет, что невольно увязывают биологию со мной».

Настроение у Трушкина совсем упало. Вернувшись в класс, он взял портфель, пакет с гнилыми помидорами и вышел. Думая о том, что давно обещал маме вынести из дома и выбить все половики и дорожки, Трушкин спустился на первый этаж. Рослая уборщица натренированными руками размахивала шваброй. Рассеянно глядя под ноги, Трушкин прошел по влажному полу и услышал, как уборщица недовольно проворчала:

– Протереть не успеешь – опять натопчут!

Трушкину стало стыдно. Чтобы оставлять меньше следов на мокром полу, он стал делать огромные шаги. Стремительно приближаясь такой страусиной походкой к выходу, он неожиданно поскользнулся и, стараясь сохранить равновесие, взмахнул руками. Как назло в это время в дверях появилась директриса и тотчас получила пакетом с помидорами по плечу.

– Ах, черт! – ужаснулся своему поступку Трушкин. – Извините!

Он попытался отряхнуть плечо директрисы от помидорного сока, но женщина нахмурилась и отошла от него на шаг.

– Не надо, – сказала она. – Ничего страшного…

Трушкин что-то невнятно пробормотал, откланялся и, повернувшись, переступил порог. Директриса вдруг окликнула его: