Завещание волхва

– Куличковое вече, – произнес тот. И по школьной привычке все разъяснять, добавил: – Народное собрание в древней и средневековой Руси до образования государственной власти. Люди собирались с целью обсуждения общих проблем и вопросов политической, духовной и экономической сферы.

– Точно, – кивнул водитель. – Все так и было. Только в нашем поселке это называлось сходкой. Спорили до хрипоты, иногда доходило даже до драки. Помню, дед мой рассказывал…

Водитель был словоохотлив. Звали его Георгий, и всю дорогу он не закрывал рта, нимало не заботясь о том, слушают ли его пассажиры. Тех было всего двое – Олег да отец Климент, но батюшка все время хмуро молчал, и Олегу волей-неволей приходилось поддерживать разговор одному, из вежливости изредка вставляя реплики, чтобы показать, что он заинтересованно слушает. Но это было не так. На самом деле он обдумывал слова отца Климента, сказанные на перроне, и причины его странного поведения, так разительно изменившегося после того, как они сошли с поезда.

Автобус, натужно взревев, свернул с узкой улочки и выехал на Центральную площадь поселка Кулички. Если та и была когда-то цветущим пастбищем, то за много лет стада коров превратили землю в твердую, как камень, поверхность. Вероятно, точно так же изжили себя и народные сходки. Теперь в центре площади возвышался сложенный из бревен храм с куполообразной маковкой, увенчанной позолоченным крестом. В таких же бревенчатых домиках по окружности располагались поселковая администрация, почта, школа и универсальный магазин. А во все стороны от площади расходились кривые ответвления улиц с хаотично расположенными домами. Все постройки казались заброшенными. Никто не выглядывал в окна, не ходил по улицам. На площади тоже было пусто. Могло показаться, что накануне над поселком пронесся смерч и, подхватив, унес всех жителей с собой. Олег помнил, что современное слово «смерч» произошло от древнерусского «мерк», означающего «мрак». Что-то подобное он испытывал, глядя из окна автобуса на поселок. В душе у него царили сумерки и, пугаясь их, энергично скребли кошки.

– А что же у вас так безлюдно? – спросил Олег. – Говоря по правде, аж жуть берет!

– Такие времена настали, – грустно вздохнул водитель. – Приехали бы вы к нам прошлым летом…

– Георгий! – резко, как удар хлыста, прозвучал предостерегающий голос отца Климента. – Или забыл, что при многоглаголании несть спасения, а сдерживающий уста свои разумен?

Водитель вздрогнул, насупился и до окончания поездки не проронил уже ни слова.

Автобус остановился напротив храма. Раскрылись дверцы. Выходя, отец Климент на прощание молча кивнул Олегу с таким видом, будто сердился на него за что-то. Георгий, наложив одну ладонь на другую и склонив голову, смиренно произнес:

– Благословите, батюшка!

В ответ отец Климент гневно пророкотал:

– Я говорил, тебе, Георгий, чтобы ты снял эту богопротивную кепку? Пока не исполнишь, не будет тебе моего благословения, так и знай!

Он ушел в сторону храма, от негодования забыв приподнять полы рясы и оставляя за собой шлейф пыли. Олег с удивлением взглянул на водителя и спросил:

– Какая муха его укусила?

– Не муха, а медведь, – неохотно ответил тот. Сняв кепку, он пытался ногтем поддеть нитку, которой была вышита эмблема. Но нитка не поддавалась, и Георгий хмурился.

– И чем это ему медведь не угодил? – с улыбкой поинтересовался Олег.

Вместо ответа Георгий раздраженно буркнул:

– Выходить будете или обратно поедете?

– Буду, – кивнул Олег, поняв, что от водителя он ничего не добьется. Всю словоохотливость и приветливость Георгия как ветром сдуло после того, как он получил нагоняй от батюшки. – Не подскажете, как мне отсюда добраться до Усадьбы Волхва? Меня уверяли, что все местные жители знают к ней дорогу. Там жил Святослав Вячеславович Полоцкий.

– Это тот, который языческий колдун? – спросил Георгий. И в его голосе промелькнул почти суеверный страх.

– Я бы сказал, жрец, – поправил его Олег. – Так вы знаете, где это?

– Ничего я не знаю, – ответил Георгий, отводя глаза. – И знать не хочу. У меня и без того проблем хватает из-за моего языка. Того и гляди, батюшка анафеме предаст… – И неожиданно он зло рявкнул: – Выходи из салона!

Едва Олег спрыгнул со ступеньки, как дверцы с металлическим скрежетом захлопнулись, едва не прищемив его дорожную сумку, в которой находилась урна с прахом. И автобус уехал, не став дожидаться пассажиров. Возможно, кому-то в этот день не повезло.

Подумав об этом, Олег сочувственно покрутил головой. Но намного сильнее его беспокоила реакция Георгия на невинный, казалось бы, вопрос. Если все местные жители будут реагировать так же, то едва ли он доберется в обозримом будущем до Усадьбы Волхва, где жил его покойный дед. Помянув недобрым словом нотариуса, который уверял его в обратном, Олег направился к школе, которую заметил из окна автобуса раньше. Он сам был учителем и теперь понадеялся на цеховую солидарность.

– Ворон ворону глаз не выклюет, – привычно утешал он себя по пути. – С пчелой поладишь – медку достанешь, с жуком свяжешься – в навозе окажешься.