Завещание волхва

«Стоит ли удивляться, что ее сын вырос таким диким», – невольно подумал капитан Трутнев. – «Казарма и та уютнее».

Он не высказал своих мыслей, но ему показалось, что бабка Ядвига догадалась о них, перехватив его взгляд, и смутился от ее презрительной усмешки. Отвернулся и направился к чуланчику. Распахнул дверь и остановился на пороге, не решаясь войти.

Чуланчик был тесный и битком набит всякой рухлядью. Бабка Ядвига, из скупости или по другим причинам, явно ничего не выбрасывала, а сносила сюда. За много лет накопилось великое множество ставшего не нужным в хозяйстве добра. Здесь были даже старинный чугунный утюг, который когда-то разогревали на печи, и еще более древнее веретено в виде деревянной палочки с заостренными концами и утолщением посредине, предназначенное для ручного прядения пряжи. На всем лежал густой слой пыли. Надумай участковый ее разворошить, то поднялась бы настоящая пыльная буря, в которой он не смог бы ничего рассмотреть. Но ему повезло. На расстоянии вытянутой руки в стену был вбит гвоздь, на котором висел предмет, разительно отличавшийся от всех прочих. Это была женская летняя шляпка. Почти новая, причем современного и модного фасона. Несомненно, она не могла принадлежать бабке Ядвиге, ее могла носить только молодая женщина. Но главное, что шляпка показалась полицейскому знакомой. Он где-то видел ее, и не так уж давно. И, разумеется, не в чулане, а на голове какой-то женщины. Причем с этой женщиной позже случилось что-то плохое, о чем ему напомнил тревожный звоночек, мгновенно прозвучавший в его мозгу.

Капитан Илья Семенович Трутнев, несмотря на то, что он жил и служил в глуши, вдалеке от города и цивилизации в ее понимании городскими жителями, был хорошим полицейским. Он обладал ценным профессиональным качеством, даже двумя – цепкой памятью и интуицией. Если он что-то видел или слышал, то запоминал уже навсегда, чтобы в подходящую минуту вспомнить об этом. А интуиция его никогда не подводила. И если бы капитану Трутневу пришлось развязывать даже гордиев узел, то он никогда не стал бы его разрубать, пойдя по легкому пути, а доверился бы своей интуиции, и обязательно бы его распутал. Ему достаточно было бы только ухватиться за кончик ниточки, а остальное было лишь делом времени и терпения, которого ему было не занимать. В Куличках он имел заслуженную репутацию человека, который видит других людей насквозь, если они совершили что-то противоправное. Что удивительно – во всех остальных случаях участковый был так же слеп и глух, как обычный человек, особенно когда дело касалось его лично. Дар свыше был дан ему только для исполнения служебных обязанностей, но сам он об этом даже не догадывался.

Увидев шляпку и услышав тревожный звоночек в голове, Илья Семенович сразу отбросил все свои недавние сомнения и стал профессионально подозрителен и недоверчив. Протянув руку, он осторожно снял шляпку с гвоздя и вышел из чуланчика, не став рыться в рухляди. Интуиция подсказала ему, что он нашел то, что искал, сам не подозревая этого, и дальнейший обыск не имеет смысла, только даром будет потрачено время.

– Что это? – спросил он, показывая находку Михайло. – Только не говорите мне, что это головной убор вашей матушки, который она одевает, отправляясь на прогулку по лесным тропинкам. Я все равно не поверю.

– А зачем я буду это говорить? – удивился простодушный Михайло. Он не понял сарказма. – На матушке я эту панаму не видел. И как она оказалась в чулане, не знаю.

– В самом деле, Илья Семенович, к чему этот вопрос? – вмешался Белозар. – Уж точно мой Сашка, несмотря на все его странности, этой шляпки не носил. А ведь мы ищем то, что принадлежало ему, если не ошибаюсь.