Завещание волхва

– Обычно в таких поездках я ночую в своем вертолете, – ответил Белозар. – В салоне раскладываются кресла, и получается прекрасный одноместный номер с удобной кроватью. Во всяком случае, местные тараканы не беспокоят.

Бросив напоследок эту парфянскую стрелу, Белозар ушел, молча откланявшись. Он втайне ждал, что участковый задержит его и будет еще о чем-то расспрашивать, маскируя свой профессиональный интерес ложным участием и заинтересованностью в его делах, но этого не случилось. Они расстались, как два витязя, которые сошлись на поле брани, нанесли друг другу несколько ударов и разошлись, зная, что главное сражение еще впереди.

Глава 31. «Волховник»

Когда Олег и Михайло вошли в дом, Тимофей встретил их любопытным взглядом, но удержался от вопроса, который вертелся у него на языке. Он ласково улыбнулся обоим и предложил по своему обыкновению:

– Чайку? Самовар только что вскипел.

Но Михайло отказался, а за ним и Олег, с некоторым сожалением посмотревший на пыхтящий паром серебряный самовар, окруженный вазочками с вареньем и медом. После ночи, проведенной на холодном валуне, горячий чай был бы весьма кстати, чтобы усмирить вселившуюся в тело мелкую дрожь. Но нервное возбуждение, владевшее им, было еще сильнее. И на этот раз дух возобладал над плотью.

– Тимофей, – сказал он тоном, который должен был подчеркнуть значимость его слов, – ты что-нибудь знаешь о книге, которая называется «Волховник»?

– Все, – спокойно ответил Тимофей, даже не удивившись, словно ожидал этот вопрос. – А что ты хочешь знать?

– Для начала – где она, – спросил Олег осторожно, еще не веря в удачу.

Они сидели на кухне вокруг стола. Не проронив ни слова, Тимофей встал и вышел. Вернулся он, бережно прижимая к груди старинный фолиант в кожаном переплете с медными, позеленевшими от времени уголками и такой же застежкой в виде медвежьей лапы. Тимофей осторожно положил книгу на стол, предварительно велев Михайло убрать с него многочисленные вазочки и мисочки – и даже снять самовар и переставить его на печь. Этим Тимофей подчеркнул важность, которую в его глазах имел фолиант. Самовар был для старика сродни идолу, и он относился к нему, как любящая мать к ребенку. Но даже тот не мог находиться рядом с «Волховником».

– Вот она, – с придыханием произнес Тимофей, как будто картина требовала пояснения. – Священная книга, которую Ратмир завещал тебе.

– А почему ты не сказал мне об этом раньше? – почти с возмущением спросил Олег.

– А когда? – с обидой возразил старик. – Сколько я ни пытался поговорить с тобой, тебе было некогда. Ты постоянно куда-то спешил и отмахивался от меня. А на бегу, между делом, о таком не говорят. Это сродни святотатству. Я так считаю, и можешь судить меня, если думаешь иначе. Но Ратмир был бы на моей стороне.

– Ты прав, mea culpa, – повинился Олег. – Прости меня.

Услышав это, Тимофей заметно повеселел и перестал обидчиво поджимать губы.

– Это ты рассказал ему о «Волховнике»? – спросил он, обращаясь к Михайло, который все это время стоял в стороне, с почитанием глядя на фолиант.

Михайло кивнул. И сказал, будто извиняясь:

– Была причина.

– Вот как? – удивился Тимофей. И проницательно взглянул на Олега. – Я могу ее узнать?

– Ты должен ее узнать, – сказал Олег. И добавил, чтобы польстить старику: – Без тебя у нас ничего не выйдет.

Он переглянулся с Михайло и увидел, что тот одобрительно кивает, по своей простоте приняв его слова за чистую монету. Олегу стало стыдно, и он дал себе слово впредь не лукавить ни с Михайло, ни с Тимофеем. Цивилизация испортила, развратила его, а эти двое, живущие вдали от нее, были девственно чисты в своей честности. И обманывать их было себе дороже, потому что каждый раз после этого Олега начинала терзать совесть, о существовании которой он раньше только подозревал, однако почему-то считал себя порядочным человеком. За последние дни многое изменилось. Он и сам стал другим. Олег чувствовал это и, к его удивлению, это ему нравилось.

– Тимофей, дело вот в чем…, – начал Олег.

Но продолжать не понадобилось. Старик покачал головой и с укоризной сказал:

– Эх, Михайло, Михайло! Как же ты допустил такое? Неужели не знал, на что способна твоя матушка?

– Знать-то знал, – понурив голову, ответил Михайло. – Да только понять не могу, как она прознала про Карину. Ни словом ей не обмолвился, Велес тому свидетель!

– Спи да бди, да рот на замке держи, – непонятно промолвил старик, но не стал объяснять своих слов. – А Велеса в свидетели не зови, и именем его не клянись, не святотатствуй! А то накажет Велес, и поделом.

Олег, пожалев Михайло, на котором от раскаяния уже лица не было, произнес:

– Чем напускать тумана да кликушествовать, лучше скажи, Тимофей, можно ли снять порчу с русалки и обратить ее снова в человека.

Старик перевел взгляд на него.

– Дойдет и до тебя черед, не спеши, – сказал он. И неожиданно спросил: – Очи свербят? – И пригрозил: – Только не отпирайся, а то стыд глаза выест!