Завещение бессмертного

—  Знаю, знаю, какая у вас сегодня радость, ведь это всего второй случай, когда завещают царство Риму. Первой была Кирена, которую двадцать три года назад завещал вам Птолемей. И вот теперь — Пергам, и как нельзя кстати! Как же вы намерены распорядиться таким щедрым подарком Аттала?

— Спроси об этом лучше Тиберия! — мрачно махнул рукой Муций Сцевола. — Хоть ты образумь его — подставляет свою грудь прямо под мечи отцам-сенаторам!

— Не дается даром победа над тем, кто готов подставить свою грудь под удар! — начал было заступаться за Гракха Блоссий, но Полибий жестом остановил его и взглянул на Тиберия:

— Расскажи старику...

Тиберий повторил все, что уже слышал Эвдем. Полибий задумчиво сказал:

— Как сказал бы любящий латинские поговорки твой друг и учитель Блоссий, ты ступаешь по огню, прикрытому обманчивым пеплом! Я же скажу как историк: немало писал я о людях, пытавшихся взвалить на свои плечи такую тяжесть, какую осмеливаешься поднять сейчас и ты. И уже благодаря этому имя твое переживет тебя, и истина, как самая верная и терпеливая дочь времени, поставит его в один ряд с Муцием Сцеволой, великим предком нашего уважаемого хозяина, Горацием Коклесом, Сципионом Африканским, Но остерегись, мало кто из этих людей умер в свое время собственной смертью. Я стар, ты — молод, и поэтому мне очень не хотелось бы в своем труде, упоминая о тебе, написать слово «был»...

— Как бы он, и правда, не накаркал беды! — обеспокоено шепнул хозяину Аппий Клавдий, и встревоженный не меньше принцепса сената, консул торопливым жестом приказал рабам вносить столики с яствами и винами.

Но Полибий, не обращая внимания на возникшую суету, с грустной улыбкой положил свою старческую руку на плечо Тиберия:

— Завтра тебе предстоит очень важный шаг. Задумайся над ним, И пусть дела и трагические судьбы лучших сыновей Рима помогут тебе сделать правильный выбор.

2. Царь и раб

            Фемистокл, как всегда, в доспехах и с мечом на поясе, при свете факела, придирчиво осматривал стрелы, наполняя ими свой простой, с дешевой медной накладкой, колчан.

            Услышав стук входной двери, он отложил в сторону очередную стрелу, казавшуюся ему ненадежной, и недовольно покачал головой:

            - Ну, наконец-то, Клеобул! Почему так долго? Мне давно надо быть на крепостной стене, посмотреть, как там!

            - На крепостной стене все в порядке! – послышалось в ответ.

            Фемистокл вздрогнул и поднял над головой факел:

            - Серапион? Ты?!

            - Да! – подходя, кивнул «друг царя». – Наши воины готовы отразить штурм, а римляне, как всегда, медлят!

            - Хвала богам, - сдержанно отозвался Фемистокл. – С чем пришел?

            Но Серапион не торопился с ответом и вел себя как-то необычно.

            - А… где Клеобул? – оглядевшись, спросил он, впервые называя раба Фемистокла не Афинеем, что значит просто раб из Афин, а его настоящим именем.

            - Тебе-то что до него? – с удивлением уточнил Фемистокл.

            - Мне ничего, а вот ты бы не выпускал его без особой надобности из дома.

            - Это еще почему?

            - В Тавромении неспокойно. Мало ли что может случиться… - уклончиво ответил Серапион.

            В его тоне не было обычной подозрительности. И это еще больше насторожило Фемистокла.

            - Говори прямо, что тебе надо? – потребовал он. – Зачем ты пришел в мой дом?

            - Только по долгу службы! – клятвенно прижал ладони к груди Серапион. – Тебя срочно вызывает к себе базилевс!

            - Меня? – изумился Фемистокл. - Он еще помнит, как меня зовут? Два месяца ему не было никакого дела до моих советов, а тут – к себе, срочно!.. Зачем?!

            - Там узнаешь! - приглашая следовать за ним, показал рукою на дверь Серапион, и снова в его голосе не было ни тени угрозы или злорадства.

            Фемистокл, недоумевая, вышел из дома, и его тут же взяли в плотное кольцо не меньше двух десятков воинов из личной охраны Евна.

            - Зачем тебе столько охраны? – с усмешкой спросил он. - Не лучше ли было поставить их на стены Тавромения?

            Но Серапион не принял его иронии:

            - Базилевс приказал доставить тебя целым и невредимым! А в городе теперь такое творится… Вон, слышишь? – поморщился он, кивая на поворот, за которым слышались душераздирающие крики.

            Фемистокл согласно махнул рукой и вдруг с тревогой прислушался:

            - Погоди, это же, кажется Клеобул… Ну, да – его голос!

            Обнажив меч, он бросился за поворот, но Серапион с воинами опередили его.

            На площади их глазам предстала страшная картина. Несколько могучих воинов, одетых в звериные шкуры, тащили на себе к костру с большим чаном, в котором булькала вода,  извивающегося Клеобула.

            - А ну, стой! – закричал на них Серапион. - Что здесь происходит. В каком виде, и за каким занятием я застаю личную гвардию базилевса?!

            Узнав Серапиона, воины начали виновато огрызаться:

            - Мы сегодня отдыхаем…

            - Базилевс больше не кормит нас…

            - И вы решили – съесть его? – показал на юркнувшего за Фемистокла Клеобула, Серапион.

            - А чем мы хуже горожан, которые давно уже едят друг друга по жребию? - с вызовом уточнил огромный воин, в котором Фемистокл узнал бывшего гладиатора, беглеца из Рима - Фрака. - Надо будет, и тебя съедим!