Завет, или Странник из Галилеи

Я не поняла тогда, что Иешуа имел в виду. Не надеясь больше ни на что и отказавшись от отчаянной, но бесполезной, к сожалению, борьбы за жизнь Рибки, Иешуа просто опустился возле нее на колени и замер, держа ее руку в своей. Яд продолжал делать свое дело. Тело несчастной обмякло, потеряло напряженность — известные симптомы при отравлении галлом; сознание полностью оставило ее.

Через час девушка умерла. Иешуа рыдал.

— Я не смог ничего сделать для нее, — произнес он таким голосом, что, казалось, для него все сейчас закончилось. Хотя он был, пожалуй, единственным, кто сделал все возможное, чтобы спасти бедняжку от смерти, которой она сама себя предала.

Дальнейшие события я помню очень плохо. Иешуа ничего не сказал остальным о причине гибели Рибки, и все так и продолжали думать, что она пострадала от укуса какой-то твари. Поэтому никто не смог до конца посочувствовать Иешуа и разделить с ним его боль. Мысли и чувства у всех нас были в полном смятении, и только моя мать сохранила присутствие духа и здравый смысл. Она сделала все необходимые распоряжения, чтобы подготовить Рибку к погребению. Иуда вызвался сходить в Тверию закупить холст и все необходимое для обряжения и похорон. Я была несказанно удивлена: за все время Иуда едва ли словом перемолвился с Рибкой, казалось, он просто не замечал ее существования.

Отец мой вернулся в город после полудня, весть о случившемся несчастии настигла его в пути, и он поспешил в город, чтобы быть с нами. Он тут же взялся за дело, чтобы организовать достойные похороны, нанял плакальщиков и дудочников. Но, к нашему удивлению, Иешуа сказал нам, что на похороны не пойдет.

— Да, я понимаю, — сказал мой отец, — Вам слишком тяжело будет видеть, как ее хоронят. Вы ведь любили ее.

— Я не знаю, люблю ли я ее мертвой.

Кто-то сказал:

— Поступайте, как знаете, учитель.

Я, знавшая все подробности смерти Рибки, также не могла понять, что происходит. Может быть, это был невысказанный упрек нам или Рибке, а может, ему трудно было справиться с обрушившимся на него горем. Я не могла сейчас найти для него нужные слова утешения, ведь я сама чувствовала себя безмерно виноватой перед подругой, и внутренний голос моей совести заглушал даже самые громкие причитания плакальщиков.

Процессия, сопровождавшая Рибку в последний путь, была совсем немноголюдна — несколько городских жителей, несколько человек из числа двенадцати, ее мать с помертвевшим лицом, как будто какая-то часть ее умерла вместе с дочерью. Урия не присутствовал на похоронах; как только известие о смерти дочери дошло до него, он, словно паршивый пес, бежал из города. Он не смел теперь и словом обмолвиться о тех обвинениях, которые бросал в лицо Иешуа. Позже обнаружилось, что в возвращенном им кошельке лежало лишь около трети суммы, которая была заплачена за Рибку. Многие поняли тогда, что потратив значительную часть денег, он затем разыграл безобразную сцену лишь только для того, чтобы посильнее оскорбить Иешуа.

Мой отец выделил место в нашем семейном склепе — семья Рибки такого не имела, иначе нам пришлось бы просто закопать ее в землю. А ведь мы все надеялись на воскресение. Надо сказать, что Рибка была первой из тех, кто умер, получив из проповедей Иешуа совсем иные представления о смерти. Некоторые из нас даже сомневались, стоит ли ее хоронить так, как хоронили людей раньше. Были и такие, кто, зная о воскресении из проповедей Иешуа, издевательски советовали нам не закрывать склеп. Дескать, пусть у Рибки будет возможность выйти, когда ей захочется. Но меня также тревожили смутные сомнения: правильно ли мы поступили, оставив в беспросветной тьме ту, чья жизнь по большей части была беспросветной тьмой.

Вскоре после похорон Рибки враги Иешуа поспешили использовать ее смерть в борьбе против него. В основном они повторяли одно и то же: как мог Иешуа не присутствовать на похоронах Рибки и что его вина усугубляется тем, что он не смог вылечить ее, хотя повсюду распространяет слух о своих чудесах. Еще через несколько дней распространилась весть о смерти Урии. После похорон он не показывался больше в Мигдале, но его часто стали видеть пьяным на улицах Тверии. И вот его нашли мертвым у скалы, почти около самых городских ворот. Возможно, он случайно оступился и упал вниз, а может, это был шаг, сделанный по собственной воле, кто знает. Но и здесь враги Иешуа старались использовать это в своих целях, объявив, что доведенный до отчаяния отец не смог вынести горя и позора. Те, кто знал Урию, едва ли могли согласиться, что скорбь была причиной такого поступка. Мне вдруг вспомнились слова Иешуа о том, что поступки того человека, от которого забеременела Рибка, должны будут выдать его. Но дальше мысли мои начинали путаться, даже в сознании своем мне трудно было допустить, что такое возможно.

Я решила поговорить с Иешуа.

— Мне кажется, что в смерти Урии проявилась кара Божья, — начала я, затрудняясь высказать все напрямую.

Однако Иешуа, к моему удивлению, резко возразил мне: