Завет Холкрофта

— Я пока не требую от вас ответа, — перебил его Ноэль. — Вы были искренни со мной, поэтому я должен ответить откровенностью на откровенность. Я еще не все рассказал. Сегодня...

— Сегодня? — встревожился Кесслер. Он явно был в замешательстве.

— Да. Всего пару часов назад, если быть точнее.

— И что же произошло... сегодня? Ноэль подался вперед:

— Мы знаем о «Возмездии» и «Одессе». Мы не уверены, какой информацией о Женеве они располагают, но я чертовски хорошо представляю, как они будут действовать, когда раскопают достаточное количество фактов. Далее. Мы знаем о людях из «Вольфшанце». Кто бы они ни были, они ничем не лучше других — такие же сумасшедшие; но неким странным образом они сейчас на нашей стороне, поскольку заинтересованы в успехе Женевы. Однако есть еще одна сила. Кто-то — или что-то — гораздо могущественнее прочих. Я обнаружил это сегодня вечером.

— Что вы имеете в виду? — Голос Кесслера ничуть не изменился.

— От самого отеля за мной была слежка. Какой-то мотоциклист ехал за моим такси через весь Берлин.

— Мотоциклист?

— Да. Я, как последний идиот, привел за собою хвост, но, поняв, что сглупил, решил остановить шпика. И мне это удалось. Правда, дело обернулось несколько иначе, чем я предполагал. Мотоциклист не принадлежал ни к «Одессе», ни к «Возмездию». Он ненавидел и тех и других, обзывая их не иначе как мясниками и клоунами.

— Он называл их... — Кесслер на мгновение умолк. Потом, восстановив цельность рассыпавшейся было картины, попросил: — Расскажите мне по порядку обо всем, что случилось. Вспомните все, что он говорил.

— У вас есть какие-либо предположения?

— Нет... Никаких. Мне просто интересно. Расскажите, пожалуйста.

Холкрофту не составило труда припомнить все подробности. Преследование, засада, короткий разговор, выстрел. Когда он закончил рассказ, Кесслер попросил его снова воспроизвести разговор со шпиком в черной кожаной куртке. Потом еще раз. И еще один раз.

— Кто это был? — спросил Холкрофт. Он видел, что Кесслер осведомлен лучше. — Кто они?

—Вариантов несколько, — ответил немец, — но ясно одно: это нацисты. Вернее, неонацисты. Потомки НСДАП, эдакая фракция-заноза в теле «Одессы», от которой та не прочь избавиться. Бывают и такие парадоксы.

— Но откуда они могут знать о Женеве?

— Видите ли, сохранить в тайне финансовую аферу подобного масштаба практически невозможно: ведь с территорий оккупированных стран, со счетов вермахта и министерства финансов были похищены сотни миллионов. А потом эту громадную сумму еще размещали в Швейцарии, — объяснил Кесслер.

Что-то смутило Холкрофта в словах Кесслера, но он не мог определить причину беспокойства.

— Какой им толк от всего этого? — недоумевал он. — Денег им все равно не получить. Все, что в их силах, — это на многие годы завалить работой суды. Где тут выгода?

— Вы не понимаете нацистских ультра. Никто из вас никогда их не понимал. Для наци важен не только собственный успех. В равной степени они заинтересованы в чужом провале. Деструктивность — неотъемлемая черта нациста.

За портьерой внезапно возникла шумная возня. Кто-то упал, что-то с треском обрушилось, раздались крики; перекрывая общий гвалт, завизжала какая-то женщина.

Полог дернулся в сторону, и в открывшемся проеме. Вдруг возник силуэт какого-то мужчины. Он бросился было вперед, но неожиданно повалился кулем на стол, тараща выпученные глаза. Изо рта и горла незнакомца хлестала кровь, лицо корчилось от боли, а тело билось в конвульсиях. Скребя пальцами по столу, он попытался вцепиться в край столешницы и, хватая ртом воздух, прошептал:

— "Вольфшанце"... Солдаты «Вольфшанце»...

Подняв голову, он хотел что-то крикнуть, но дыхание его оборвалось, и он со стуком уронил голову на стол. Незнакомец в черной кожаной куртке был мертв.

Глава 26

Следующие несколько мгновений были для Ноэля столь же непонятными, сколь и суматошными. Пивную заполнили громкие крики и визг, в зале поднялась паника. Истекающее кровью тело сползло со стола и распласталось на полу.

— Руди! Руди! — закричал Эрих.

— Господин Кесслер! Следуйте за мной!

— Быстро! — рявкнул профессор.

— Что?

— Сюда, друг мой! Вас не должны здесь видеть.

— Но это же он!

— Молчите, Ноэль. И держитесь, пожалуйста, за мою руку.

— Что?.. Где?..

— Ваш кейс! Бумаги!

Холкрофт сгреб документы и сунул их в портфель. В следующую секунду он обнаружил, что его втолкнули в круг глазеющих на него зевак. Ноэль не соображал, куда его ведут, но понимал, что они уходят прочь от трупа, и этого для него было достаточно. Он слепо следовал за другими.

Кесслер вел его сквозь толпу. Впереди Кесслера управляющий теснил публику, расчищая дорогу к запертой двери слева под лестницей. Он вытащил из кармана ключ, открыл дверь, быстро затолкал их внутрь, вошел сам, захлопнул дверь и повернулся к Кесслеру:

— Не знаю, что и сказать, джентльмены! Это ужасно. Пьяная свара.

— Не переживай, Руди. И спасибо тебе, — ответил Кесслер.

— Naturlich. Люди вашего ранга не могут быть замешаны в таких делах.

— Ты очень добр. Есть здесь дверь на улицу?

— Да, над нами. Мой личный служебный вход. Дверь вела в проулок.