Завет Христа

Когда они уселись, появилась молодая официантка, на которой был топик, открывающий живот. Боргезе принялся рассматривать ее. Бенуа наблюдал за Боргезе, который театрально заказал капучино.

— Молодая плоть дразнит стариков, — произнес он после того, как заказал стакан воды, и девушка исчезла в одном из близлежащих кафе.

Кардинал Боргезе улыбнулся.

— О нет, мой дорогой Пьер, — пошутил он. — Воздержание — вот моя заповедь, уже много лет. Меня только удивляет, как свободно себя чувствует нынешняя молодежь.

— Свобода — это одно, но меня больше беспокоит то, что наша молодежь все чаще отказывается от наших ценностей.

Официантка вернулась с подносом. Приветливо улыбаясь, она расставила заказ на столе.

— Единственный порок, которому я поддался, — это красная лакировка и энергичное гудение моей машины.

— Ты снова приехал сюда на спортивном автомобиле, несмотря на долгий путь?

Кардинал Боргезе улыбнулся.

— И получил удовольствие.

Пьер Бенуа посмотрел на полукруглую башню церкви тамплиеров.

— Последние следы крупного союза, о котором говорят, что его члены отдали жизнь за веру и Бога, — заметил он.

— Союз воинов, которые не считали нужным обороняться от упадка и распространения язычества в мире и в конце концов потеряли даже своих лидеров и предались пороку. Да и разве могло быть иначе? Тогда, тысячу лет назад…

Кардинал Боргезе сделал глоток из чашки. Потом причмокнул и скривил губы.

— Горький, горький и слабый. Сливки из реторты. Ужасно. Вы, французы, никогда не научитесь готовить хороший капучино.

— И что же вас не устроило в нем, дорогой друг? — спросил Бенуа.

— Капучино должен быть крепким, но не горьким. В нем должен чувствоваться привкус какао, а кофе должен соединяться с воздушной молочной пеной, чтобы возникла композиция из сильного аромата в сочетании с естественностью молока и запахом морского воздуха — вот как мы, итальянцы, пьем капучино. Мы не убиваем его искусственными сливками и не наливаем чашку до краев.

— Тогда вам, наверное, стоило выбрать другой напиток, — заметил Бенуа. — Французский кофе все равно другой.

— Ну ладно, дорогой друг, — сказал Боргезе. — Как обстоят дела в Иерусалиме?

Бенуа наклонился к столу.

— Дела постепенно движутся, — прошептал он. — Мы настроены оптимистично.

— Рад слышать. Израиль — это расколотая страна, а Иерусалим — бочка с порохом, которая может взорваться в любую минуту.

— Что бы сказал Иисус, если бы воскрес там сегодня? — задумчиво произнес Пьер Бенуа. — Галилею, страну его отцов, разъедает гражданская война. Христиан изгнали, и приверженцы ислама готовят оттуда нападения на Израиль. Каждый день там умирают люди. Женщины и дети, невинные и виновные.

— Скажи им: живу Я, говорит Господь Бог: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был. [15]

— Цитаты, к сожалению, помогают нам мало. Безбожные времена давно уже наступили. А Господь никак не подаст нам знак.

Кардинал Боргезе отодвинул свою кофейную чашку.

— Вы правы, дорогой друг. Вы правы. Но теперь я хочу посетить дом Божий и помолиться. Хотите ли вы пойти со мной?

Пьер Бенуа сунул банкноту под стакан и встал.

— Давайте же помолимся вместе. Каждый голос, звучащий в молитве, приводит к тому, что Бог услышит всех.

— Нельзя отдавать Иерусалим — никогда, — заявил кардинал и последовал за Пьером Бенуа к церкви.

Иерусалим, улица Бен-Иегуда…

Ей хотелось наконец-то снова почувствовать себя женщиной. Именно по этой причине Джина рассталась с Джонатаном Хоуком после совместного посещения музея Рокфеллера и окунулась в сутолоку улицы Бен-Иегуда, пешеходной зоны Иерусалима, перед западными воротами Старого города. Здесь Иерусалим ничем не отличался от других городов. Глядя на его магазинчики, бары и кафе, можно было на несколько минут забыть о том, на какой пороховой бочке сидят жители Иерусалима.

Джина накупила товаров в трех магазинах: зубная паста, мыло, другие бытовые мелочи. А потом зашла в один из многочисленных магазинов, торгующих парфюмерией, чтобы поискать там аромат, который ей подошел бы. В результате она приобрела «Феминин» от «Дольче и Габбана». Она представила себе, что будет наконец вновь пахнуть так, как должна пахнуть женщина, а не вонять потом от тяжелой работы под палящим солнцем. Приобретя флакон, она пустилась в обратный путь. Неподалеку от немецкого хосписа Джина зашла в кафе.

Она огляделась. Улица была полна людей. Джина выпила эспрессо и посмотрела на часы. Пора уже было поискать такси в стороне от многолюдной пешеходной зоны. Завтра ей предстоит еще один утомительный день. Она встала и неторопливо пошла в направлении улицы Кинг Джордж, свернула на улицу Бен-Гиллель и направилась к Парку независимости. Когда она свернула еще раз, краем глаза заметила привлекательного мужчину высокого роста, лет тридцати пяти, который следовал за ней на некотором расстоянии. Лицо его было смуглым, а волосы совершенно черными. Он может оказаться итальянцем, подумала она.