Завет Кольца

Артур тоже снял доспехи и остался в просторной льняной рубахе, на которой выделялся знак воинов Северного Княжества. Он сидел, опустив голову и сложив руки на коленях. Без доспехов он выглядел совсем юным, может быть, чуть старше меня. Вернее, немного старше, чем я был в тот момент, когда высшая сила разрушила закон времени, чтобы, как и его, сделать игрушкой, инструментом в своих руках.

Но прежде чем я впал в меланхолию, Карадок воскликнул:

— Кто может рассказать что-нибудь подходящее для сегодняшнего вечера, какое-нибудь героическое сказание?

Все оживились. Я увидел, что один из моих спутников, которого звали Диор, держит в руках музыкальный инструмент — разновидность арфы или лиры. Настроив струны, он встал и начал декламировать:

Внемлите! В стародавние времена рассказывал Правитель Возвышенности,
что лежит западнее Альбиона,
как воины Отважного Клана проявляли доблесть.
Утер, князь эделингов,
добывал сокровища в самых неприступных вражеских крепостях.
Неописуемый ужас наводил он на врага,
и народы Равнины сами стали платить ему дань.
Потом он обеднел, но стократно
был вознагражден Божьей милостью!
Справедлив он был, разрешая споры между людьми, и гибок,
и считался потому Золотым Правителем прошлых времен.
И родился у него сын Артур,
на него возлагалась ответственность
и к нему возносились надежды,
когда во Времена Тьмы народ остался без Правителя.
За это Господь Бог, Властелин Неба,
наградил его славой и всемогущей силой на Земле —
посмотрите, каков наш Король!

Прозвучал последний аккорд. Какой-то момент стояла тишина, потом все зааплодировали.

— Славная песня! — воскликнул Артур. — И надеюсь, я действительно когда-нибудь стану королем. Тогда я тебя не забуду, Диор, и всех вас тоже, друзья мои! «Slánte!» Все хором крикнули «Slánte» и чокнулись бокалами с вином.

Взгляд Артура остановился на мне.

— Мерлин, — сказал он, — ты говоришь на старинном языке бардов. А умеешь ли ты петь?

Я оказался в центре внимания. Не желая портить им настроения, я все-таки сомневался: песни, которые я помнил, не звучали столетия, может быть, даже тысячелетия. Поймут ли их сейчас?

Кто-то протянул мне арфу Диора. Конечно, теперь не делают таких арф, как раньше, но после нескольких аккордов я уже был уверен, что смогу играть. И я начал рассказывать: «Много, много лет тому назад, когда Тьма стала сгущаться и вступила в поединок со Светом, в Среднеземье жил Звездный Народ…»

И я пел им песнь о Водах Пробуждения; о далеком и трудном путешествии эльфов к Неумирающим Землям; о Феаноре Искусном, сумевшем наполнить Сиянием Светоносных Дерев три чудесных камня; о Черном Враге, имени которого никто не знает, и о войне с ним богов и людей.

Красен плащ войны,
стихли звуки сражений.
Я хочу петь о Тонгородриме
и о гари, заполнившей небо.

Королевства рассыпались в пыль,
и рассеял ее по Земле ветер.
Рано или поздно, случится так
со всем в Среднеземье.

Я видел блеск в их глазах, они покачивались в такт; и я понял, что былая сила слова не прошла: она только спала во мне, готовая снова пробудиться.

Я ликовал, но в глубине души притаился страх.

В ту ночь мне опять приснился сон.

Я стоял на широкой площадке, высоко над скалами, и прислушивался к голосу моря. В руках у меня была арфа. Скорее умом, глубинным сознанием, чем слухом я различил отголоски мелодии, которая когда-то, в начале времен, зазвучала в бескрайних просторах Вселенной и в которой было все: мир и его история, добро и зло, могущество и величие. Я знал, что с помощью легкого прикосновения к струнам смогу извлечь свою мелодию, которая позволит мне участвовать в той музыке творения; я чувствовал в своих пальцах способность покорить эту музыку и заставить ее звучать по-своему. А потом я опять увидел волну, поднимающуюся из пучины моря, растущую все выше и выше, пока не закрыла неба. Она опустилась и поглотила все вокруг…

Мне показалось, что я спал всего несколько мгновений, когда Карадок разбудил меня. Уже светало. Сквозь утренний туман, как в сказке, прорисовывались силуэты скал и деревьев.