Завет стали

– Проблема в твоей чахлой ноге, – добавил Дипак к тому, что она сказала. – Твои родители работали вдвоем и могли позволить себе позаботиться о тебе. Теперь, когда они погибли, никто не сможет сделать для тебя то, что делали они. Я поговорил с другими жителями деревни.

Судя по их напряженным лицам, они, должно быть, ждали, что Синдер начнет орать и ругаться, спорить с их решением, но он этого не сделал.

Он всего лишь понимающе кивнул, скорее задумчиво, нежели недовольно, и спросил:

– Что тогда со мной будет?

Облегчение, которое все испытали, стало осязаемым, когда они обменялись обнадеживающими взглядами.

На вопрос Синдера ответил Дипак.

– Я отведу тебя в Быстромечие. Там есть сиротский приют. Тебе шестнадцать, и ты слишком взрослый для большинства подобных заведений, но я знаком с директором. Он примет тебя.

Синдеру захотелось улыбнуться. По крайней мере, теперь он знал свой возраст. Тем не менее постичь все это было сложно, и у него еще осталось множество вопросов.

– Что такое Быстромечие?

– Наша столица, – сказал Питч. – Она находится в трех неделях пути летом, а зимой дорога к ней непроходима.

– А поближе нет приютов?

– Есть, – ответил Дипак, – но у них не такая хорошая репутация, как у того, что в Быстромечии.

– Кто оплатит мое проживание? – спросил Синдер. – Уверен, это не бесплатный приют.

И снова ответил Питч:

– Ты заплатишь, трудясь на благо города.

– А дорога туда безопасна? – Синдер вспомнил, какой ужас вызвала у Питча, Симиала и Лока мысль о том, что поблизости бродит проклятая эфиром кошка.

Дипак подался вперед на стуле.

– Когда-то я служил в высшей армии Ракеша. Пусть тебя не смущает мой тощий вид, я крепче, чем многие, с кем ты когда-либо встретишься. Мы доберемся в целости и сохранности.

После этого Симиал и Лок поднялись на ноги, и Синдер понял, что они присутствовали лишь на тот случай, если он взбрыкнет.

– Уже поздно, – сказал Симиал. – Мне завтра рано вставать.

– Нам всем рано вставать, – сказал Лок. – Как и всегда.

Симиал ухмыльнулся и шлепнул его по плечу.

– Будь благодарен. Такова славная доля крестьянина.

Дипак тоже поднялся.

– Выспись, – сказал он Синдеру. – Мы выступаем с первыми лучами солнца.

Все ушли, и между Синдером, Питчем и Шезой повисло молчание. Он не был расстроен тем, что покидает Ласточку, но они были. Он понял, что они испытывали недовольство и замешательство. Забавно. Это ему суждено было покинуть Ласточку, но утешать нужно было их. Его брата и вадину.

Синдер нахмурился, когда ему в голову пришло это слово. Он не знал, каким образом, но оно просто возникло у него в голове. Он отбросил эти случайные мысли.

Питч и Шеза все еще не отрывали от него виновато-грустных взглядов.

– Я вас не виню, – сказал Синдер, – и не ненавижу. Вам нужно заботиться о себе и оставаться сильными ради малыша.

Глаза Питча снова заблестели, и он сжал плечо Синдера.

– Ты хороший брат. – Он покачал головой. – Хотел бы я, чтобы все сложилось иначе.

Шеза снова начала сжимать ладони, и в ее глазах блеснули слезы.

– Нам очень жаль, что так вышло.

Синдер улыбкой заставил их замолчать.

– Быть мудрым – значит принимать и то, что можно сделать, и то, чего нельзя. Это знание приносит понимание, если не покой.

Питч нахмурился.

– Где ты это услышал?

Синдер пожал плечами.

– Я это выдумал. – По крайней мере, он так считал, хоть и не знал наверняка. После этого он снова почувствовал сонливость и зевнул. – Думаю, я последую совету Дипака. Пойду спать.

Он забрался в постель, пока Питч и Шеза тушили фонари, и слышал, как они перешептывались, все еще печально, забираясь по лестнице в свою постель.

Синдер тем временем провалился в беспокойный сон, оставивший непонятное чувство тоски, когда он проснулся следующим утром.

Питч был уже на ногах, как и Шеза. На завтрак они приготовили кукурузную кашу и яйца.

– Я собрал твою одежду и положил ее в узелок, – сказал Питч, протягивая ему вещмешок. – Там есть хлеб, вяленое мясо и немного овощей. Еще я нашел деньги, которые матери с отцом удалось отложить. Они твои. – Он протянул россыпь монет, в основном медяков, но было среди них и несколько серебряных.

Синдер отказался их принять. Питч и Шеза ждали ребенка. Им эти деньги нужны больше, чем ему.

– Оставьте себе.

– Я не отпущу своего единственного брата ни с чем, – попытался поспорить Питч.

– Вам нужны деньги для ребенка, оставьте себе.

Синдер отодвинул руку, в которой брат держал монеты. Питч спас ему жизнь, взял его к себе и демонстрировал лишь любовь и поддержку, несмотря на горе утраты родителей. А что Синдер? Он даже не помнил ни брата, ни родителей, ни Ласточку, ни свою жизнь здесь. Разве мог он взять эти деньги?

Питч нехотя согласился, а вскоре пришел Дипак. В его руках все еще был посох, но вместо лонджи он надел пару крепких темных штанов и плотную рубашку.

– Готов? – спросил лысый священник.

Синдер кивнул, и в противовес угрюмому выражению на лицах его аннайи (как он понял, это странное слово означало «старший брат») и вадины (это значило «невестка») внутри него забурлил восторг.