Завет Сургана

Разработкой предписывалось, углубляясь в тыл улкасов, двигаться под прямым углом к направлению действий отвлекающих сил – то есть на северо-восток, принимая еще к востоку. Разведчики, по-одному выскользнув из колонны квадрата, выходившего из внутренних ворот туннеля, собрались вокруг Онго в месте, определенном заранее по карте, – на пятачке, рядом с отдельно стоящим тут деревом – арубой с толстым стволом и мощной кроной. Здесь темнота была еще гуще, чем вокруг, где мгновенные озарения рвали мглу в клочья. Группа, в последний раз проверив подгонку снаряжения, уже выстроилась в колонну по одному, чтобы незримо и неслышимо ни для кого покинуть эти места, однако в самый последний миг неподвижности Онго внезапно принял другое решение.

Дело было в том, что он накрепко – на всю жизнь, наверное, – запомнил лицо триг-воина ОСС Раго, того, кто недавно арестовывал его, потом держал в тесной камере агралета и под конец пытался убить. Онго надеялся больше никогда с этим человеком не встретиться; но когда группа, смешавшись с солдатами квадрата, выходила из туннеля, ему показалось, что .почти рядом с внешним входом он заметил именно этого офицера. Правда, уже не в мундире, а в общевойсковом комбинезоне, но это был именно он – тут сомнений у Онго ни на миг не возникло. Раго стоял, словно чего-то или кого-то ожидая, и был не один: в двух шагах от него расположились, словно отдыхая, кто присев на камень, кто просто опустившись на корточки, не менее двух дюжин солдат, снаряженных для похода примерно так же, как и сам Онго с его группой. А ведь Сидо предостерегал…

Раго не заметил никого из разведчиков; возможно, ожидал, что они будут двигаться через туннель самостоятельно, а не растворившись в массе войск. Но вряд ли его задача ограничивалась поисками Онго только тут, у входа. А значит…

Однако не только это смутило флаг-воина. Там, куда им следовало направиться, огонь был вовсе не самым слабым, как предполагалось; может, люди там, наверху, просто не выдержали напряжения, которое неизбежно овладевает солдатами, когда их товарищи ведут неравный бой – пока еще огневой, но того и гляди грозящий превратиться в схватку лицом к лицу. Товарищи отбиваются, может, из последних сил, а они тут вынуждены сидеть тихо, не привлекая к себе внимания наступающего противника, не помогая своим даже огнем; нужно иметь сильный характер, а главное – привычку к беспрекословному выполнению приказов, чтобы так вот и просидеть молча. Эта привычка вовсе не свойственна улкасам, повиноваться они готовы только и исключительно Создателю, в остальном же подчиняются лишь собственному рассудку, а еще больше – чувствам. И вот теперь там, где предполагалось, по разработке, наименьшее внимание и численность охраняющих тропы улкасов, огонь вдруг возник достаточно сильный, чтобы сразу же отбросить этот вариант.

Шесть человек ждали команды на движение, Онго же медлил; и когда прошло три минуты, а огонь с того направления не ослабевал, флаг-воин справедливо решил, что наверху у сильного патруля (которого там быть вообще-то не должно бы) не выдержали нервы и, следовательно, пройти там бесшумно и незаметно не удастся. Нужно было другое решение. Он обернулся к группе:

– Уходим вправо – расщелиной между хребтами! Колонной по-одному, за мной шагом – марш.

И группа тронулась, но не в горы, не на внутренний кольцевой (средний из трех подобных) хребет, куда вела намеченная было для движения тропа, а прямо на восток – узкой расщелиной между этим вторым хребтом и внешним, отделявшим их теперь от свирских равнин. Тут никакой тропы не предвиделось, расщелина была завалена камнями, что веками скатывались с обоих склонов; улкасы, как предполагалось, еще не успели проложить рокадные дороги для маневра по линии границы, и уже с первых шагов пришлось пробираться с глыбы на глыбу, сохраняя при этом полную тишину: даже выругаться можно было только про себя, а это, как известно, не приносит искомого облегчения. Однако именно так группе и удалось выйти из зоны пристального внимания, оставшись никем не замеченными.

Мгла становилась все плотнее, звуки канонады и перестрелки понемногу затухали, они доносились теперь с разных сторон, отражаясь от скал и склонов самым неожиданным образом; так что продвижение группы вряд ли хоть кто-то мог услышать. Здесь, в узком дефиле между горными склонами, патрулей не должно было быть, потому что движение этим путем, в общем, никуда не могло привести; это был, со всех точек зрения, самый невыгодный, неудобный и долгий путь.

Не должно было быть ни патрулей, ни кого-то другого. Однако…

Группа отдалилась от входа в туннель примерно на выстрел, когда шедший головным Було внезапно остановился, едва слышным шипением заставив сделать то же и всех остальных. Онго приблизился к головному. В самое ухо спросил – не звуком даже, а дыханием:

– Что?

И так же получил ответ:

– Впереди – что-то такое. Пахнет железом, понимаешь?