Завет воды

глава 54 Пренатальный ангел

1951, Парамбиль

Напряженное перемирие сохраняется до конца срока беременности Элси. Большая Аммачи видит, что Элси избегает мужа. Да и кто стал бы винить ее за это? После визита канияна Филипос ведет себя все более непредсказуемо.

Когда Элси уже на седьмом месяце, Большая Аммачи посылает за Анной, молодой женщиной, знакомой по церковному приходу, она еще чудесно поет. Аммачи слыхала, что муж Анны сбежал и они с дочерью едва сводят концы с концами. Большой Аммачи уже шестьдесят три, и она чувствует каждый прожитый день. Когда родится малыш, ей пригодилась бы помощь, и если Анна согласится, это было бы выгодно обеим. Она ужасно тоскует по Одат-коччамме, невозмутимость и самообладание старушки стали настоящим спасением, когда Элси рожала. Фотографии любимой подруги у Аммачи нет, поэтому она хранит в кухонном ящике ее деревянные вставные зубы. Старуха позаимствовала их у папаши своей невестки и надевала под настроение. Большая Аммачи улыбается всякий раз, когда взгляд падает на ухмыляющиеся челюсти. И каждый вечер, когда в молитвах об усопших доходит до Одат-коччаммы, она плачет.

Анна появляется после обеда, как раз когда Большая Аммачи восседает на веревочной лежанке с газетой и новой пачкой табака; кроме редких мух, рядом нет никого, кто стал бы укорять ее за дурную привычку. Анне под тридцать, у нее широкий лоб, широкие бедра и улыбка, которая кажется вдвое шире, чем первое и второе вместе. Щеки Анны выглядят неестественно запавшими для такой крупной женщины, и вид у нее стал гораздо более изможденный, с тех пор как Большая Аммачи видела ее в церкви в последний раз. За спиной у нее прячется хрупкая маленькая девочка в мешковатых шортах не по размеру, завязанных шнурком, глаза у девчушки едва ли не больше, чем все лицо.

— А что это за хвостик у нас там?

— Это моя Ханна, — с гордостью сообщает мать, демонстрируя в улыбке столько зубов, что непонятно, как они во рту умещаются.

От внимания Большой Аммачи не ускользают и высохшие круглые пятна на чатта Анны. Значит, большеглазого ангела спасает от голодной смерти грудное молоко.

— Аах, думаю, Ханна не откажется перекусить чем-нибудь, — провозглашает Большая Аммачи и, отвергая все возражения Анны, уходит в кухню.

Пока обе гостьи едят, Большая Аммачи расспрашивает о пропавшем муже.

— Аммачи, неудачи преследовали моего бедного супруга, как кошки — торговку рыбой. Перебрав тодди, он заснул под пальмой, и кокосовый орех переломал ему ребра. Такое вот несчастье.

Надо же, как милосердна Анна к своему мужу, отмечает Большая Аммачи.

— Потом он потерял работу и не мог найти новую. Он очень переживал. Как-то утром он решил, что должен пробраться на поезд до Мадраса, Дели или Бомбея и поискать работу там. С тех пор минуло три месяца. Дома совсем не осталось риса. — Анна по-прежнему улыбается, как будто рассказывает про очередной комический поворот в своей семейной истории, хотя глаза у нее на мокром месте. — Я бы хотела отыскать его, но как? — Она прижимает ладони к щекам. — Когда Ханна вырастет и спросит меня, все ли я сделала, чтобы найти ее аппачена…

Большой Аммачи это действует на нервы, но она ласково сжимает руку Анны:

— Ты же не можешь обыскать всю землю!

С первой же минуты Анна в доме — как дополнительные четыре пары рук. Большая Аммачи удивляется, как же она до сих пор справлялась без Анны-чедети. Это прозвище сразу придает Анне статус родственницы, а не наемной прислуги. Ханна ходит за Большой Аммачи хвостиком, как некогда ДжоДжо.

Господь, я пришла сюда ребенком, тоскуя по матери, лишившись отца. А теперь сама стала матерью столь многим.

Ханна выглядит годика на три, но когда ее спрашивают про возраст, поднимает пять пальчиков. Проходит совсем немного времени, и щечки Ханны разбухают, словно поднимающийся на дрожжах хлеб. Большая Аммачи учит Ханну читать, используя Библию в качестве учебника. Девчушка подолгу засиживается за Библией и после того, как урок давно окончен.