Завет

— Корнадоро, — выдохнул он. — Что вы здесь делаете?

— Для начала пройдем в гостиную, святой отец. — С этими словами Деймон Корнадоро мощным движением швырнул священника обратно в комнату. С необычной для его роста и размера мягкостью он шагнул на ковер и рывком поднял отца Дамаскиноса на ноги.

— Ответы, святой отец, — проговорил он. — Мне нужны ответы на мои вопросы.

— На какие вопросы? — Отец Дамаскинос покачал головой. — Что вас может интересовать?

— Местонахождение Браверманна Шоу.

Священник распахнул глаза, его ноздри лихорадочно затрепетали, словно он внезапно почуял приближение смерти. Тонким, дрожащим голосом он выдавил:

— Я понятия не имею, где…

У него перехватило дыхание, и последнее слово больше напоминало короткий, отчаянный поросячий визг.

— Вы визжите, как девчонка, святой отец, вам это известно? — Корнадоро наклонился. От него пахло спиртным. Неожиданно он потянулся вперед и сделал быстрое хватательное движение. — Вы часом не женщина, а, святой отец? Под этой рясой толком ничего не разобрать. Да-да, я слышал все эти истории… — Он отступил, хмурясь с театральным разочарованием. — Увы. Все на месте, хотя к чему вам эта штука, ума не приложу, святой отец…

Размахнувшись, он сбил священника с ног.

— Где Браверманн Шоу? — В темных омутах его глаз не было места жалости. — Спрашиваю в последний раз.

— Я… я не знаю.

Корнадоро нагнулся и легко коснулся его заросшей бородой щеки.

— О, святой отец, разговаривать с вами — одно удовольствие!

Он швырнул священника в кресло, взял свечу из мраморного подсвечника, поджег фитиль. Поднеся язычок пламени вплотную к лицу отца Дамаскиноса, он произнес:

— Позвольте, святой отец, я кое-что расскажу вам о себе. Видите ли, я старомоден. Все эти современные приспособления для пыток — не для меня. Я предпочитаю старые добрые методы. — Корнадоро сгреб священника за волосы, оттягивая его голову назад, заставляя глубже вжаться в кресло. — Ровно через пять секунд я подожгу вашу бороду. У вас пять секунд, и ни мгновением больше, чтобы сказать мне правду. — Он дернул священника за вьющиеся волосы, так что на глазах у отца Дамаскиноса выступили слезы. — Не огорчайте меня, святой отец. Второго шанса у вас не будет, ей-же-ей, я, черт подери, спалю вас живьем!

— Н-нет, — заикаясь, выговорил отец Дамаскинос.

— Пять. Четыре…

— Вы не посмеете… — охваченный ужасом, он невольно перешел на родной греческий язык.

— Три, два…

— Этого не может быть… Я отказываюсь верить…

— Один, ноль.

Корнадоро поднес свечу к бороде священника, тут же вспыхнувшей, словно сухая солома. Святой отец с воплем взвился из кресла. Корнадоро ударил его в солнечное сплетение. В воздухе отвратительно запахло паленым.

— Прекратите! Хорошо, я все расскажу! Только перестаньте! — с трудом выкрикнул священник. — Он уехал в Трапезунд… В Трапезунд, в Турцию!

— Слишком поздно. — В руке Корнадоро зловеще сверкнуло зажатое между пальцев лезвие. — Я же предупреждал — второго шанса не будет.

С леденящей душу сноровкой он распорол горло священника от уха до уха.

Шагнув на палубу motoscafo, Джордан Мюльманн позвонил Осману Спагне. Аэропорт Марко Поло, где только что приземлился принадлежащий компании «Гольфстрим Джи-550», остался позади. Джордан не сообщил матери, что едет в Венецию. Разумеется, и Корнадоро ничего не знал о его планах. Он приставил к обоим — к Камилле и ее любовнику — своих людей, чтобы те неустанно следили за этой парочкой. С самого начала нужно было это сделать. Ладно. Он обо всем позаботится, как обещал четверке. Так Джордан называл про себя рыцарей, вызвавших его на неожиданный разговор в ту ночь триумфа.

— Полагаю, вы хотите разобраться с американцем? — раздался в трубке голос Спагны. Осман никогда не называл имен, разговаривая по телефону.

— Совершенно верно.

Грозно взревел мощный мотор motoscafo, и катер помчался по глади лагуны.

— Позвольте мне, сир.

— Постой, Осман. — Джордан слишком хорошо знал, что подразумевает Спагна под словом «разобраться». Закулисный инженер его империи был удивительно кровожаден. — Тут требуется аккуратность. Я хочу преподать ему незабываемый урок. Мне нужна его покорность, а не смерть, иначе придется кем-то его заменять… мне сейчас совершенно некогда этим заниматься.

— Что ж, разумно, — ответил Спагна.

Вязкий, влажный ночной воздух, казалось, прилипал к телу, укутывая Джордана, словно саваном, тревожа душу. Он подошел к борту катера. Они приближались к отелю, где двое рыцарей уже ждали своего хозяина.

— Подумаем… он ведь любит автомобили?

— А какой американец не любит?

Джордан рассмеялся.

— «Феррари»?

— Просто одержим ими, — сказал Спагна. — У него двенадцать моделей.

— Многовато. — Сморщив нос, Джордан шагнул с палубы на причал. Типичная средневековая вонь, подумал он. Венеция напоминала ему смердящего мертвеца, разлагающийся труп, который почему-то забыли похоронить. Он поздоровался за руку с рыцарями, не прерывая разговора.

— Лично я не люблю «феррари». Слишком кричаще. Придумай что-нибудь, Осман.