Завет

Любопытный факт: Донателла чувствовала себя спокойно только на кладбище. Поэтому она была превосходно знакома со всеми кладбищами в тех городах, где ей пришлось побывать. Вашингтон не был исключением, и, хотя кладбищ здесь было очень много, Донателла постепенно обследовала все, при солнечном свете или лунном, не обращая внимания даже на дожди, снег или туман. И поистине не было кладбища, знакомого ей лучше, чем кладбище Маймонида. Донателла уже давно подозревала, что именно здесь, в мавзолее Маркусов, тайно покоится святой фра Леони, перед памятью которого преклонялись все без исключения члены ордена. Но даже те двое из Haute Cour, захваченные и убитые ими с Росси несколько дней назад, не подтвердили правильности этой догадки. А жаль. Если бы только ей позволили добраться до этого склепа, разорить его… орден еще долго не оправился бы от подобного потрясения, в этом Донателла не сомневалась.

Сейчас, когда Донателла поняла, куда страж ведет Браверманна Шоу, по ее спине пробежала волнующая дрожь, заставив затрепетать в радостном предвкушении. Они с Росси пробирались между мавзолеями, следуя за намеченными жертвами более-менее параллельным курсом. Приходилось проявлять особую осторожность, поскольку оберегавшая хранителя девица отличалась исключительной наблюдательностью. Росси явно недооценивал ее. Донателла же не хотела попасть впросак.

Росси вообще не терпел ничего, что казалось ему слабостью, а потому к женщинам относился с презрением. Но в Донателле он был всецело уверен, считая ее единственным исключением, и она не собиралась давать ему ни малейшего повода для разочарования.

Когда она увидела, как Браверманн Шоу вслед за стражем вошел в мавзолей Маркусов, сдерживаться стало очень трудно. Словно почувствовав ее возбуждение, Росси приблизился вплотную и, мягко сжав пальцами запястье Донателлы, тихо произнес по-итальянски:

— Ты ведь не сорвешься, верно?

Он встретился с ней глазами. В его взгляде она увидела воспоминания обо всех пережитых вместе ужасных событиях, всю боль и отчаяние, всю пролитую свою и чужую кровь. А он видел в ее раскосых лисьих глазах собственное отражение, все свои лучшие и худшие качества.

— У нас есть приказ, и мы должны следовать ему, так?

Она кивнула, но во рту у нее пересохло, и на шее, сбоку, учащенно билась жилка. Он положил подушечки пальцев на ее кожу, там, где проходила сонная артерия, словно прислушиваясь к звукам далекого землетрясения.

— Ты точно такая же, когда мы собираемся заняться любовью, — сказал он. — Твои глаза меняют цвет, кожа источает особый аромат, и я знаю, что ты готова. — Он склонился над ней, втянув затрепетавшими ноздрями воздух. — Да, точно. Но я до сих пор могу только догадываться, какие перемены при этом происходят внутри…

Донателла молча извлекла из кармана маленький матово-черный баллончик и ловко зажала его между большим и указательным пальцами. Росси улыбнулся и отпустил ее.

Готовая на все, она устремилась вперед, туда, куда ее неудержимо тянуло.

«Вера — это дерево, простирающее над нами новые ветви даже во время бури». Так сказала Эмма. «У Господа есть план для всех нас». «Были ли ее слова истиной, — спрашивал себя Браво, — или все это обман, иллюзия?»

Теперь наконец он начал понимать, ради чего Декстер вдохновлял его на занятия историей и почему был так горько разочарован, когда Браво оставил университет. Браво понял и причину антипатии отца к Джордану Мюльманну. Декстер винил именно его за то, что Браво сбился с предначертанного пути. Конечно, в отношении Джордана отец непростительно заблуждался. Как он хотел бы увидеть рядом с собой отца и объяснить ему, почему они с Джорданом так крепко сдружились!

— Ты сказала, что есть одна тайна, гораздо более ценная, чем остальные, — сказал он. — Что же это такое?

— Понятия не имею, — ответила Дженни.

Казалось, она говорила вполне искренне, но Браво все равно не поверил. Впрочем, подумал он, возможно, у нее есть веские основания, чтобы скрывать правду. Похоже, они оба до сих пор не слишком-то друг другу доверяли.

— Ты до сих пор не объяснила, зачем привела меня сюда. — Браво старался говорить совершенно безразличным голосом. Может, хоть это заставит ее выйти из себя. — Историю ордена можно было рассказывать и в любом другом месте.

— Абсолютно справедливо замечено. — Дженни стояла неподвижно, только пальцы скользили по неровной поверхности фальшивого мрамора с деликатностью опытного взломщика сейфов. — Это связано с посвящением.

— С посвящением?

— Прими мои поздравления. Ведь теперь ты — самый важный человек на этой земле.

Он уставился на нее, онемев от неожиданности, ничего не понимая.